Не нужно накачивать страну новыми страхами

– Олег Валерьянович, в разгар ссоры России с Грузией актеры Большого драматического театра каким-то особым образом подчеркнули свою любовь к вам и к художественному руководителю театра Темуру Чхеидзе?

– Если бы актеры выражали к нам с Темуром Нодаровичем какую-то особую симпатию, это бы выглядело нелепо. Это было бы подчеркиванием этнической сегрегации. Нет, у нас в театре все было, как всегда, нас не интересует национальность друг друга, важно, чтобы это был хороший человек. Правда, в буфете за чашкой кофе артисты в сердцах высказывались, что история происходит постыдная, что это позор для страны и им не верится, что это может происходить в России. Вот это я слышал краем уха, но адресованы эти разговоры были не в мой адрес.

– Как вы думаете, почему протест русской интеллигенции оказался довольно робким?

– Но все-таки он был: и в Москве, и в Петербурге, и в других городах прошли акции протеста. Некоторые деятели культуры написали письма власти, у нас в Петербурге, например, они обратились к Валентине Матвиенко. На мой взгляд, резонанс все же был приличным.

– И все-таки, в обществе явно чувствуется острая нехватка таких моральных камертонов, как академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. Не оставляет ощущение, что наша интеллигенция перестала испытывать жгучий стыд за произвол властей.

– Мне кажется, в момент разгара антигрузинской кампании многие интеллигентные люди, то есть те, кто способен болеть болью другого человека, этот жгучий стыд ощутили. Другое дело, что сейчас выражать свое мнение, несогласие, людям стало значительно сложнее.

– Недавно прозвучало потрясающее признание уже очень пожилого Тихона Хренникова, объяснившего, почему он разгромил на известном заседании Союза композиторов Дмитрия Шостаковича. Бывший председатель творческого союза сказал, что они с женой всю ночь рыдали над текстом переданной ему из ЦК речи, а наутро случилось то, что случилось.

– Были у нас такие страшные времена, когда руководители крупных культурных организаций, главные режиссеры, писатели шли с властью на компромисс во имя того, чтобы, поступившись малым, выиграть что-то большее. Конечно, человеку легче, удобнее жить, одобряя все, что происходит вокруг него. Слава богу, в 1991 году эти времена кончились, и мы надеялись, что они миновали навсегда. Страх в общем-то практически из наших душ исчез. Но вот он прямо на глазах возвращается.

Лучшие дня

Георгий Ярцев. Биография Посетило:11258

Михаил Трухин. Биография Посетило:8672

Веселый герой с печальным взглядом Посетило:6680

– Но мы успели ощутить, что без чувства внутренней свободы чувство достоинства неполноценно.

– Вот именно! Как важно властям предержащим, временно выбранным нами на их посты, поддерживать наше чувство внутренней свободы и ответственности, а не накачивать страну новыми опасениями. Уже сейчас, снова, скажешь лишнее – лишишься каких-то привилегий. А то и получишь пулю в лоб, как это уже случилось со многими. Сколько убито людей, высказывающих открыто свое мнение? За что стреляли в Анну Политковскую? И это происходит в нашей стране! Боюсь быть категоричным, но у меня такое ощущение, что наши правоохранительные органы в какой-то степени попустительствуют такому положению вещей. Будто страх, о котором мы с вами говорим, кому-то очень выгоден…

– Очень интересна ваша трактовка Воланда, которого вы сыграли недавно в «Мастере и Маргарите». Вы не считаете его сатаной – безбожно играть сатану! – Воланд, по-вашему, помощник Иешуа Га-Ноцри, карающий за зло?

– Видите ли, роман Михаила Афанасьевича Булгакова очень многомерен. При попытке инсценировать его или поставить по нему фильм из этого произведения можно выжать все, что угодно. Я решил, что Булгаков со своим скрытым юмором и сарказмом описал в фигуре Воланда существо, которое карает зло. Если проследить все действия Воланда в романе, видно, что он фактически не совершил ни одного безнравственного шага. Наоборот, поддержал Мастера и Маргариту и помог им тем, что увел их в иной мир, в вечную жизнь, ибо понял, что в этом мире им существовать невозможно. Так же, как невозможно было существовать в обществе XIX века Александру Сергеевичу Пушкину, а во времена Советского Союза многим другим нашим соотечественникам. Во-вторых, он покарал многих: каждому по его делам. Заведующего буфетом дико напугал, предсказав ему его плачевную судьбу. Стукача барона Майгеля он принародно расстрелял, выпив его кровь, превращенную в вино. Это достойное действие для нормального человека. Талантливого, заблудшего, но необразованного молодого поэта Бездомного Ивана Николаевича он превратил в профессора истории и философии, заставил задуматься над смыслом жизни, понять, что не все так просто, как ему раньше казалось. Наше общество, помимо обладания общечеловеческими слабостями, еще испорчено и квартирным вопросом – вы понимаете, что имел в виду Булгаков. Воланд заставил людей оглянуться вокруг себя и ужаснуться тому, что они собой представляли. Злобные выпады в адрес нашего фильма, а по сути, в адрес Булгакова, прозвучавшие от людей, «достойно» продолжающих традиции критика Латунского, вызваны их страхом. Страхом того, что вдруг общество благодаря картине на мгновение оглянется и скажет себе: боже мой, что же мы собой представляем! Какие же мы трусливые рабы, почему мы так себя недостойно ведем?!

– Вы не исключаете того, что шквал критики мог быть вызван скорее наступлением религиозного фундаментализма, который заставляет запрещать в наше время спектакли по пушкинской сказке «О попе и работнике его Балде»?

– Возможно. К примеру, отец Кураев был ярым противником фильма «Мастер и Маргарита» и даже прислал мне целый том своих исследований на эту тему. Он договорился до того, что Воланд, оказывается, был прислан в наш мир совсем с другой целью – уничтожить все евангелия и написать Евангелие от Воланда посредством талантливого человека Бездомного. И что это антибожественные действия, а потому съемки фильма по роману Булгакова нужно запретить. А вот я этого в романе абсолютно не увидел!

– Если такие образованные церковные иерархи, как диакон Кураев, делают подобные выводы, что говорить о других?

– Когда отцы церкви заявляют, что правозащитники стоят от них по другую сторону баррикад, тут я могу развести руками. Потому что, по моему глубокому убеждению, правозащитники в большинстве своем – это проводники той самой нравственности, которую должна отстаивать русская православная церковь.

– Каким будет ваш следующий фильм?

– Я снялся в фильме Виктора Мережко, замечательного кинодраматурга, сценариста, вспомним хотя бы «Родню» Михалкова, «Полеты во сне и наяву». Он в третий раз выступает в качестве режиссера, и такой работой стал телевизионный фильм «Сонька – Золотая Ручка».

– По Бабелю?

– Нет, Мережко написал совершенно свой сценарий. Я там играю небольшую роль человека по имени Левит Сантанович. Это подлинное историческое лицо, он был довольно пожилым джентльменом, испытывал определенную симпатию к женской красоте Соньки и к ее воровскому таланту, давал ей всяческие советы, помогал. Жизнь свою закончил трагически. Недавно закончил озвучение роли, но когда фильм выйдет на экран, не знаю.

– Спектакль «Квартет», в котором вы играете вместе с Кириллом Лавровым, Зинаидой Шарко и Алисой Фрейндлих, считается антрепризным?

– Нет, это отнюдь не антреприза, это спектакль Большого драматического театра имени Товстоногова. Правда, он делался на несколько иных условиях, чем делались спектакли раньше. Нашелся продюсер, спонсор, наш русский эмигрант в США. Он вложил свои средства в костюмы, в декорации, в постановку, оплатил репетиционное время. Это большие деньги. А театр ответил актерами и режиссурой. По договору этот продюсер иногда имеет право вывозить «Квартет» на коммерческие гастроли. А БДТ в этих же декорациях играет этот спектакль на своей сцене с теми же актерами. Пока мы не играем в связи с болезнью Кирилла Юрьевича Лаврова. Надеемся, когда он выздоровеет, игру возобновить.

– Новых театральных ролей не предвидится?

– Новых пока нет, но я еще занят в «Калифорнийской сюите» с Алисой Фрейндлих. Кстати, этот спектакль создан на таких же условиях, как и «Квартет». Поэтому мы играем его и в театре, и на выезде. Между прочим, с двумя этими спектаклями мы объездили полмира и всюду имели бешеный успех. Кроме того, я играю Нильса Бора в спектакле «Копенгаген» с Валерием Дегтярем и с Машей Лавровой.

– «Копенгаген» – постановка не для массовой публики…

– Каждый раз для нас самих этот спектакль громадное испытание. Два великих физика говорят между собой о проблемах нравственности в науке. Проблема нравственности, на мой взгляд, должна вообще выступить на первый план в нашей стране. А поскольку эта проблема сейчас в России почти никого не волнует, мы сделали так, чтобы спектакль не посещали случайные зрители. Билеты в бельэтаж, на ярусы не продаем, – только в партер! Чтобы приходили те люди, для которых нравственность – не пустой звук.

Лучшие недели

Зоя Зарубина — человек-легенда Посетило:24655

«Король русского шансона» Посетило:17910

В плену иллюзий Посетило:31076