Не жди успеха, если тебя не ругают

– Фильм называется «Богиня. Как я полюбила», но в нем совсем нет любви…

– Но подступы-то есть, предпосылки… А сама любовь такое чувство, которое портится на житейском солнце. Настоящая любовь, как медуза на солнечных лучах, тает. И в моей картине ее нет – об этом и фильм.

– Рената, вы уже известны как сценарист и актриса, почему решили заняться ко всему прочему еще и режиссурой?

– Мне кажется, это уже конечная стадия. Я долго готовилась и под конец взяла уже окончательный и бесповоротный контроль над фильмом, я убрала людей, которые могли бы помешать мне делать картину. В принципе когда ты относишься к кино не как к продукту широкого потребления, не как, скажем, к мясу или к какому-нибудь журналу, а как к произведению искусства, все остальные участники этого процесса «размешивают» тебя своим присутствием... Они отрывают от тебя что-то и уводят тебя в другую сторону. А когда ты на себя берешь больше функций, то ты уже влияешь больше на картину, и она уже больше твоя. Представьте себе, если бы Чарли Чаплин не снимался в своих картинах, или, например, не продюсировал их, или не режиссировал. Вы представляете, кто бы мог его режиссировать? А он ведь еще и музыку писал... Я еще пока до этого не дошла – музыку не пишу.

– А вы могли бы теперь быть просто режиссером, не снимать себя, не продюсировать, а выступить только в одном качестве?

– Может быть. Но в принципе с самой собой я не испытываю проблем, а если мне на главную женскую роль дадут какую-нибудь там актрису (не знаю какую, не буду называть), я же столкнусь с целым миром каких-то женских проблем. Я пока могу этого избежать и избегаю. Конечно, я буду ветшать и тогда перестану фиксировать себя на пленку.

– Получается, вы в привилегированном положении: у вас всегда будет под рукой звезда, которая согласится у вас сниматься.

– Да. Я, конечно, в какой-то момент пойму, что мне надо уходить, и отправлюсь на пенсию.

Лучшие дня

Прощай, любовь, прощай! Посетило:7883

Джим Керри: «Америка, ты будешь моей» Посетило:5918

Рыбацкое счастье Посетило:4119

– После просмотра картины думаешь: Рената Литвинова – это просто русский Дэвид Линч...

– Ну я же его не цитирую! Скорее я склонна цитировать, например, Жана Кокто. А что касается Линча, лучшие его картины – это, безусловно, классика, но мне бы не хотелось быть его последователем в совсем запутанных проектах, в тех, где ничего нельзя понять. Вот, например, последний фильм «Малхолланд-драйв» – по сюжету я ничего не поняла: что там произошло-то?..

– Но у «Богини» тоже довольно запутанный сюжет…

– Это скорее слабая сторона, чем сильная. Для дебюта я запустилась с чрезвычайно сложным сценарием, потому что он состоит сразу из множества фильмов. И это произошло, может быть, потому, что я так долго копила в себе это, и вот я дорвалась и сняла сразу несколько фильмов. Я попробовала снять это, и то, и другое, и пятое, и десятое. Начинается все как детектив, перетекает в триллер, потом пошла какая-то мелодрама, комедия, а заканчивается все сказкой и мистикой. Это был волшебный эксперимент с моей стороны, но я знаю точно, что повторять его не буду. Дальше все-таки придется снимать что-то простенькое. Гениальность – в простоте.

– А вы уже знаете, что будет во второй раз?

– Мне бы хотелось снять картину, не связанную с какими-то большими бюджетами, с большим количеством актеров, павильонов, декораций. Хочу сделать очень жанровую, очень напряженную, но камерную ленту. Не гнаться за большими деньгами, но добиться большей независимости.

– Рената, откуда вы берете своих странных персонажей, еще и имена им даете такие странные – Киля, Ботя, Ягуаров?

– Вы присмотритесь: ими полна наша жизнь. Я таких люблю. У меня повышается настроение, когда я вижу перед собой человека, сытенького такого, любящего выпить, и зовут его при этом Киля. Понимаете, мне не нравятся типичные образы. Нравятся более очеловеченные персонажи.

– Кстати, герой Константина Мурзенко, Ягуаров, в фильме говорит про вашу героиню: «Как же она в органы попала? Она же не в себе?». Но у вас ведь в картине все не в себе...

– Мне не нравятся персонажи «в себе». Мне это неинтересно. Вы хотите сказать, что вы в себе? Нет ведь, это было бы очень громким заявлением.

– У вас в фильме много снов, порой кажется, что действие вообще осуществляется в иной реальности. Насколько ваши сны связаны с вашим же вымыслом, есть ли точки соприкосновения?

– Я не отделяю жизнь ото сна или от смерти. Мне многое снится, сны «присылаются» мне регулярно. А режиссерские решения во сне, конечно, приходят, но почему-то не запоминаются. Тебя пронзают общая атмосфера, появление какого-то героя, а нюансы драматургические из снов почему-то упускаются. Потому что они всегда столь гениальны, они так потрясают, когда их смотришь. И вот эти службы, которые заведуют снами и всей этой драматургией, не хотят, чтобы у них крали сюжеты. Поэтому всю информацию сразу из нашей памяти стирают, и вы не можете это присвоить, потому что это все-таки не ваше. Драматурги, которые там работают, они очень мастеровитые, пять с плюсом им.

– Вы тоже хорошо постарались в плане снов...

– А у меня с этими драматургами из небесной канцелярии переписка постоянная. Они не знают просто, как от меня отделаться, и кое-что уже мне разрешают уворовать. Словно кто-то старший им говорит: «Будет писать Литвинова, позвольте ей использовать пять цитат».

– Вы женщина- режиссер, вы снимались у других женщин-режиссеров. У Киры Муратовой, у Веры Сторожевой в «Небо. Самолет. Девушка». Как, по-вашему, есть какая-то принципиальная разница между женским и мужским кино?

– Все зависит от режиссера. Вот, например, я всегда называла Веру Сторожеву женской женщиной, она же женская-преженская! А про Киру Георгиевну я бы никогда такого не сказала, и это не оскорбление, это такая характеристика. А про себя я вообще думаю, что я совсем не женская. Мне совсем не нравятся женские реакции. Я не люблю, когда женщины плачут, интригуют, сплетничают, меня это как-то ломает. И мне это непонятно. А что касается мужчин-режиссеров... Мужчинам вообще просто, у них нет семьи, детей, они более безответственные, а женщины все навешивают и навешивают на себя. Мне кажется, что сейчас матриархат, и мужчины – это слабый пол (им все тяжелее и тяжелее), а не женщины. Женщины сейчас и интереснее.

– Вы очень много работали с Кирой Муратовой. Насколько это оказало влияние на вас как на режиссера?

– Все говорят, что оказало. На самом деле впрямую я ее не цитирую. Но не случайно же мы с ней так долго вместе что-то производим, производим... Какое-то родство, какая-то общность присутствуют. Иначе мы бы так долго не продержались вместе. А сейчас у нас будет новый совместный проект по моему сценарию «Стареющий плейбой». В роли стареющего плейбоя – Богдан Ступка. Он такой гений, мощняковый артист. Кира мне тут как-то позвонила и сказала, что почитала про меня какие-то статьи, и просила не обращать на них внимания, потому что ее в свое время еще больше и хуже ругали.

- Вы переживаете, когда вас ругают в прессе?

– Это хорошо. Мне кажется, что нет настоящего успеха, если тебя кто-то не отругал.

Лучшие недели

Стефания Бельмондо. Биография Посетило:12521

Прощай, любовь, прощай! Посетило:7883

Анатолий Эфрос: «…большевиков он просто не замечает» Посетило:10519