В. Золотухину
Максим 05.07.2006 07:45:50
Максим 05.07.2006 07:45:50
Валерий Сергеевич, помните ли вы своих родственников из Быстрого Истока по фамилии Левые? Если да то расскажите пожалуйста что нибудь о них.
Валерий Золотухин
/Valeriy Zolotuhin
/Любить по-настоящему можно только вне брака
АктерИнтервью с Валерием Золотухиным запомнится мне навсегда. Сначала два месяца телефонных переговоров. И долгожданное:
– Сегодня в 20.00 у служебного входа в Театр на Таганке.
24.03.2006
…Он беседует с кем-то по телефону возле гардероба. Наконец мило здороваемся и идем в его гримерную, шутим по пути. Садимся напротив, достаю диктофон... А он вдруг говорит:
– Вы же меня не уважаете, не знаете!
Реклама:
– ?!
– Хотите магнитофоном отделаться! Какие спектакли вы смотрели?
Я от неожиданности теряю дар речи, а он наступает:
– А книги мои вы читали? Нет?! Могли бы попросить, я бы дал. Могли бы позвонить, я бы пригласил вас на свой спектакль. Вот – прочитайте сперва, и тогда поговорим. – вручает стопку книг.
А через неделю снова:
– Ну, давайте в 20.00 на служебном входе...
Дежавю: опять говорит по телефону у гардероба.
– А я вас жду... Забыл, что меня пригласили на одну тусовку, вручить что-то надо. Пойдете со мной?
«Тусовкой» оказались «Светские итоги года» в клубе-казино. На парадной лестнице на Золотухина набрасывается толпа с фотоаппаратами. Пытаюсь выйти из кадра, но чувствую на плече его руку.
– Теперь напишут про мою новую пассию! – так он шутит. – А я специально скажу, чтобы написали!
…За вечер он почти ничего не ел, пригубил яблочного сока и повторял, что не пьет водку.
Я вспомнила абзац из его дневников:
«25 июля 1980... Зинка Славина затащила меня в гримерную: «Ты следующий!» Спохватилась: «И Бортник... Кто тебя дома окружает, кроме жены? Кто тебе... подносит первую рюмку? Я видела сон страшный. Я Ирке сказала. Не веришь – позвони ей!» – «Зина! Володя умер!!! Зачем мне разгадывать твои сны?»
Может, потому он теперь без алкоголя живет. Одна у актера Золотухина слабость осталась – женщины.
– Валерий Сергеевич, вы в какой стране хотели бы жить?
– Смотря с кем! – лукаво усмехается. – Для меня этот вопрос всегда открыт.
– Но у вас же жена и...
– Любить по-настоящему можно только вне брака. Хорошую вещь браком не назовут.
– А женщин вы каким образом добиваетесь?
– М-м-м... Своеобразным.
В общем, третья встреча была назначена еще через несколько дней.
У меня пенсия – 691 рубль
– Читала ваши дневники и думала: чего в вас больше – писательской или актерской сущности?
– Когда-то я задавал себе вопрос: «Кто ты есть, Валерий Сергеевич Золотухин? Зачем в 17 лет ушел из села, зачем?» Вот зачем я ушел? – пристально смотрит на меня.
– За мечтой... Артистом стать хотели.
– Вот! И поступил в театральный вуз. И этим артистом стал. И думал я так: по пути ты, Валера, еще начал заниматься литературой, детопроизводством, петь стал, но не гневи бога. Кормит тебя что? Твое ремесло. Конечно, и книги поддерживают. И вообще это взаимосвязано.
– Не будь вы артистом, не стали бы писать?
– Думаю, нет. Мама хотела, чтобы я стал врачом, папа – агрономом. Не знаю, куда бы меня повело. Но писательство во мне забродило с первым сочинением в школе, за которое я получил кол. И внимание к слову написанному у меня уже тогда было. А когда опубликовал первые повести, вопрос встал серьезно, мне многие писатели говорили: «Брось ты эту ерунду актерскую, это не вечно. А книга – то, что остается после человека! Ты писатель, Богом данный!» Но человек, вкусивший славы, отказаться от этого не может. Он к сцене припечатан!
– А вы пытались отказаться?
– Я пытался! Пытался! Но не смог! Когда писал «Дребезги», думал, уйду, отращу бороду и буду писать. Но потребность играть настолько сильна! Это вообще вопрос серьезный. Шукшин тоже мечтал все бросить и уйти. Но никогда бы этого не сделал! И писал в таких условиях, в которых нормальный человек писать не может – на тумбочках, под кустом, на кухне...
– И вы согласны с тем, что чем меньше комфорта, тем выше духовность и художник должен быть голодным?..
– Мне расплеваться хочется, когда начинают делать такие выводы! У Пушкина был комфорт, у Достоевского, у Толстого, а уж у Тургенева и подавно! Это только Достоевский шутил: «Если бы мне такие условия, как у Тургенева, я бы мог писать не хуже!» Разговоры о том, что нищета порождает духовность, а комфорт развращает – чепуха. Это советская ментальность. Мне Любимов говорил: «По твоей квалификации у тебя должна быть яхта, конный выезд, вилла...» Но это если бы я там был, на Западе. А здесь же…
– Ну сейчас, кажется, наступили такие времена, что и вы сможете и на яхту...
– «Да поздно, Лора, ты полюбила вора!» Мне уже 64!
– Но вы народный и востребованный...
– Я сейчас покажу тебе народного артиста! – неожиданно вскакивает, заводится и переходит на «ты». – Ты все поймешь. Или ты дура, или не понимаешь, о чем я говорю. Вот мое пенсионное удостоверение. Вот сумма. Читай.
– «Пенсия начислена по старости... среднемесячный заработок 7780 рублей. Пенсия 691 рубль»...
– Пятьсот девяносто один!
– Нет, шестьсот – смотрите! И тридцать три копейки!
– О-о! А я всем говорю, что пятьсот. Надо же. – Золотухин повеселел от неожиданной прибавки. – Тем не менее. Во все времена искусство было молодым. Сейчас возьми сценарий – сколько там ролей для 50–60-летнего человека? Нет их. Мне надо было платить раньше, чтобы сейчас была обеспеченность. Гениальный артист Вицин умер в нищете. И другие пенсионеры тоже нищие! Почему пенсионер Золотухин должен себе что-то требовать?
– Но, в отличие от других, вы могли бы зарабатывать, скажем, рекламой.
– Ну сколько ты на ней заработаешь? Это миф! Но если предложат – снимусь. Я не отказываюсь ни от какого заработка. У меня пять внуков и три сына, которых тоже надо обеспечивать. Не говоря о себе.
Все люди – братья, мистика не в счет
– И все же грех вам жаловаться: и в театре заняты, и в кино приглашают. Вот перечислите последние работы.
Настроение актера мгновенно меняется на полный штиль.
– Меня пригласили на роль Суворова в сериал «Адъютанты любви». Замечательный материал у меня! Я играл Павла I с 92-го по 97-й год в Театре Российской армии, мне эта эпоха близка. Теперь режиссер Вадим Дубровицкий снимает фильм по трилогии Сухово-Кобылина «СвадьбаКречинского», «Дело», «Смерть Тарелкина». Там у меня роль крестьянина Ивана Сидорова. На днях поедем на натурные съемки в Щелыково, усадьбу Островского. А на выходе – «Ночной дозор-2» и сериал «Мастер и Маргарита», где я играю Никанора Босого.
– А правда ли, что его съемки сопровождались мистикой? Басилашвили даже голос терял...
– Нет, в эту химеру я вообще не верю! – и он опять будто загорается изнутри. – Мистику во всем можно найти, если искать! Но я знаю, к примеру, что существует реинкарнация. Наши души возвращаются, и энергия одного человека переходит в другого. Также допускаю то, что мне говорила ведунья: «У тебя числа Лермонтова. Он родился в 1814-м, ты в 1941-м, он погиб в 1841-м, значит, у тебя роковое число – 2014 год. Или что-то произойдет, или умрешь». Но мне ближе другие числа. Мама как-то сказала: «Когда я умру, вы сложите число отца и мое, поделите пополам – столько вы должны с братом прожить». Ей было 93, отцу 82. Мы поделили, вышло каждому по 87 лет. В это я верю. – он задумался. – Я человек, пытающийся верить в Бога. Мой сын-священник, Денис, говорит: «Ты когда кошку видишь, через левое плечо плюешь? Ты скажи: не верю в приметы, верю в Бога». А мы ради благополучия во что угодно верим…
– Но разве не слепая вера в себя сделала вас тем, кто вы есть?
Из автобиографической повести «На Исток-речушку»: «...они его «Костыль-трест» дразнили. А он артистом стать хочет... Прыгнуть из-под самого неба в золотом костюмчике на спины коней двумя своими ногами... Он еще зануздает своих коней, и они вырвут его на Млечный путь...»
– Вера в свои силы – мощный двигатель! И тщеславие, и честолюбие – большие энергетические составляющие успеха. Я никогда не сомневался, что стану артистом. Хотя был на грани – я же хромал, и меня могли не принять, но я всех обманул, вихлял перед комиссией, и этого не заметили.
– А можно просчитать успех?
– Я бы математически к этому не подходил. Мне близка позиция Сальери – «ремесло поставил я подножием искусству». Это важная, потрясающая для каждого художника формула. Не будем брать в расчет гениев, с них какой спрос? А что касается нас, смертных, мы должны осваивать ремесло. Безусловно, с учетом данных от папы с мамой и Бога. Ведь без таланта – никуда. Хотя бывает и так, что способностей вот на столько, а человек добился всего трудом и удачливостью и тем, что вовремя оказался в нужном месте!
– А может ли чужая зависть погубить талант?
– Я с этим не сталкивался, а то, что мне рассказывали коллеги, отношу к мелочам. Это больше распространено среди дамского общества, чем среди мужиков. Вообще женщины по природе своей... ну, в них больше дряни, что ли... потому что инструмент женский сложнее. Мужики прямолинейнее. У них все здоровее в отношениях.
– Мне кажется, ваши отношения с Высоцким тоже были сложными... Жалеете о чем-нибудь?
– Для меня он – живой! ЖИВОЙ! Нет ощущения, что его нет. У нас идет общение. Он мне снится, и мы разговариваем. Меня не касается, что говорят или снимают о нем другие, накручивают про наркотики... Меня интересует только его творчество. Мой Высоцкий, с которым мы 16 лет играли, снимались, как ушел веселым и талантливым, таким и остается.
Из этюда о беглой гласной: «1981... Пришла записка: «А правда, что вы завидуете Высоцкому чистой завистью?» – … «Да, я завидую Владимиру Высоцкому, но только не чистой, а самой черной завистью, какая только бывает. Я, может быть, так самому Пушкину не завидую, как Высоцкому, да потому что имел честь и несчастье быть современником последнего». – Громко? Несоразмерно? Но ведь иные считают и говорят, как обухом поддых и наотмашь: «Высоцкий? Мы такого поэта не знаем». А истина... Да разве не существует она вне наших мнений, вкусов, словесных определений?»
– У вас две жены – официальная Тамара и неофициальная Ирина. Как женщины относятся к своим статусам?
– Есть жена – та, которая с тобой зарегистрирована, по паспорту. И любимая женщина, которая захотела родить ребенка, но я не могу назвать ее женой. У Ирины достает ума не донимать меня разговорами о разводе, о совместной жизни, а у Тамары – изначально не устраивать в доме ад. Это происходит интуитивно. Женщины больше сердцем руководствуются. И так они мне обе хорошую жизнь создают. У меня мусульманский вектор при православной государственности получился. Просто повезло.
– Есть чему позавидовать!
– Все завидуют! И могут хоть пеной бешеной исходить. И я бы сам себе только завидовал. Нашим с Тамарой отношениям уже 30 лет. Она мне дорога по разным причинам и уже давно больше, чем жена. Но это не значит, что ей не больно. Так же, как и Ирине не доставляет удовольствия, когда я ухожу, а Ванька остается с ней. Смотрит на дверь, куда это папа уходит, почему уходит... И мне тоже уж не совсем так сладко и весело на самом деле.
– Ну так живите все вместе в одном большом доме.
– Ох, давайте оставим мечты свои... Когда Ванька родился, я сказал, что теперь нужно девчонку, газеты написали: «Золотухин мечтает о девочке». Но мечты есть мечты...
– Храм в Быстром Истоке зачем строили?
– Ох, тысячу раз рассказывал... Выходила моя книга «Дребезги», я должен был получить большой гонорар и заплатить большой налог, как вдруг мне составитель сказал: а зачем отдавать государству, когда можно отдать на благое дело – в детдом или на храм? И я говорю: «О! В селе когда-то был храм, он разрушился, туда гонорар и отдам». Слово-то сказал, а гонорар получил мизерный, началась инфляция, и я вынужден был сам продавать книжки. Но первый взнос успел сделать. Из абсолютно, так сказать, шкурного интереса. А там уже пошло-поехало, стал заниматься этим всерьез, собирать с миру по нитке. Это была тяжелая дорога. Вспоминаешь иногда и в холодном поту просыпаешься. Односельчане уже не верили. А дело шло потихоньку. И когда мне исполнилось 60 лет, понял, что каменный проект не потянем, и построили деревянную. За это я получил орден Князя Даниила Московского второй степени от Патриарха. Очень горжусь им.
– Но что вам это дало в духовном смысле?
– Ну что за бред какой-то! – вскипает Золотухин. – Как будто мы с Богом играем в дашь на дашь! Ты мне это, я тебе то, будто взятки от Бога! Что дает человеку вера? То она мне и дает! Вот вы – верующий человек?
– Верю... В высший разум.
– Знаю я эти сказки! Ну ладно, давайте дальше ваши вопросы.
– Вы жалеете о несыгранных ролях, о которых мечтали?
– Я работаю 40 лет в таком театре, где мечтать не особенно разрешается. Володя просил сыграть Гамлета и сыграл. Но это характер! Он мог требовать, а я нет! И никогда ничего не требовал и не просил. Мне судьба подарила такие роли, как Водонос в «Добром человеке из Сезуана», Глебов в «Доме на набережной», Кузькин в «Живом». Но артист никогда не бывает сыт и доволен. Хоть десять Гамлетов сыграй. Такова природа. А если сыт, то конец! Если не Гамлет, то Альцест, если не это, то маркиз де Сад. У меня там четыре философских монолога, в которые можно вложить все, что ты думаешь про время и про себя. От имени де Сада и от имени Золотухина.
– И все же будь ваша воля…
–… я бы прекратил войну в Чечне, – тяжело вздохнул. – Это трагедия России.
– Вы не хотели бы пойти во власть и попытаться изменить что-то?
– Нет-нет! – Валерий Сергеевич страшно удивляется вопросу. – Я весь в себе, мне этого достаточно... Я хотел бы играть политиков, но не быть политиком. Да, я живу в обществе, и если бы меня ничего не волновало, я бы не играл с такой болью и кровью...
– А как вы относитесь к людям искусства, идущим в политику? Как ваш покойный друг Михаил Евдокимов...
– Я к этому отношусь с пониманием и уважением. Если есть этот гражданский ген, пафос, потребность. Вот Михаил знал, что так жить нельзя, одеваться, питаться, ездить на таких машинах. Ему было больно за своих соотечественников. А в моей гражданской позиции нет такого общественного запала. Я норный человек. Я могу писать про это, играть про это. Но само по себе это занятие мне чуждо, противно.
– Мишель Легран говорил, что если человек искусства идет в политику, то он разрушается как творческая личность.
– Всякая власть развращает. Но люди идут туда. Не пошел бы Евдокимов, был бы кто-то другой. А Евдокимов человек уникальный, блистательный артист, умнейший человек. Когда это случилось, Россия выдохнула: «убили!» Но когда я приехал на место...
– Сразу приехали?!
– Через три-четыре часа. Я был в это время в Белокурихе, в восьмидесяти километрах. И что бы ни говорили, было очевидно – причиной всему ошибка водителя. Может, вам стоит написать об этом? Наш общий друг академик Александр Савелов-Дерябин, прилетевший на Алтай из Москвы за несколько дней до трагедии, рассказал мне, что, когда водитель Миши встретил его в Барнауле и повез по трассе, сильно гнал. И Александр спросил его: «Зачем такая скорость?» Тот отвечает: «Ничего, посторонятся». А какая нужда с такой скоростью ехать? Он же возил все-таки губернатора, прости меня Господи. – Валерий Сергеевич перекрестился. – Вопиющая ошибка! У этих гонок есть неоднократные свидетели. Но народ не переубедишь. Мне тут же стали говорить, что подвинтили гайки, что ослепили, что это можно сделать...
Валерий Сергеевич горестно и надолго замолк. И стало понятно, что интервью закончилось...
Лучшие недели
| Алексей Одинг. Биография Посетило:17237  |
Бронзовый чемпион Олимпиады в Ванкувере Посетило:11820  |
Том Сайзмор. Биография Посетило:12535  |