Я всю жизнь мечтал о Хлестакове

– Сергей Безруков – «звезда»?

– Если я сам буду говорить о своей «звездности», на меня повесят всех собак, какие только есть, и обвинят в том, что я зазнался, поэтому будем лучше говорить о некой моей популярности. Когда становишься популярным, ты все время в круге внимания: зрители хотят общаться, пресса придумывает какие-то невероятные истории про тебя, и возникает образ Безрукова, который ко мне реальному отношения не имеет вообще. И люди, которые меня когда-то знали, сейчас смотрят на меня совсем иначе, потому что они что-то читали, или слышали, или им говорили. А когда сам говоришь им: «Да я такой же! Я не изменился!» – не верят, потому что есть шаблон звезды: высокомерная зазнавшаяся личность с несносным характером. С этим жить сложно, потому что про тебя все время думают не то, что ты есть на самом деле. То же – в работе. Люди воспринимают не меня, а мой придуманный образ, сложившийся стереотип, а когда начинают со мной работать, их отношение ко мне совершенно меняется. Потому что они начинают узнавать меня настоящего. Раздражение на меня возникает еще потому, что я как актер стараюсь не попадать под определенное амплуа. Сначала меня пытались записать в пародисты, после «Бригады» – в бандиты, потом – в Стеньки Разины, после «Есенина», а потом я опять поменялся, и сознательно это сделал. И делаю. Почему-то никак не могут понять, что актер приходит в этот мир, чтобы быть разным, чтобы меняться, на то он и актер. Быть таким острохарактерным, и таким, и таким, а люди перестают понимать: «А где Безруков настоящий?» А это везде я. Просто я актер.

– Не пугает вас, что в принципе в любой момент популярность может исчезнуть? Сколько таких случаев было с актерами!

– По-человечески это пугает. И актер, который скажет, что ему все равно, будет лукавить. Я понимаю неприятие, которые старые народные артисты – замечательные артисты! – испытывают, когда внимание публики переключается на молодых. Но у нас в России вообще быстро забывают, а вспоминают про человека и даже иногда говорят про него что-то хорошее, только когда он умрет.

– Фаина Раневская как-то сказала, что чем крупнее актер, тем нужнее ему режиссер, потому что сам со своим даром он не справляется. А вы идете по жизни в искусстве самостоятельно. Не сложно это?

– Так получилось, что тех режиссеров, с которыми я работал, великими пресса не называет, хотя на прессу ориентироваться сложно, потому что по мне – так они самые великие и самые замечательные. Но номинально великими называют других, и они проходили мимо меня. Я не знаю, почему так происходит, но – так. Поэтому я, чтобы не тиражировать себя, каждый раз решаю, даст мне попробовать что-то новое эта роль или нет, и если нет, то я отказываюсь, даже если роль хорошая. И мне как-то самому приходится это решать, потому что нет режиссера, который бы меня вел. Я не принадлежу ни к одной команде. Хотя, могу сказать честно, те режиссеры, которые со мной работали, готовы еще со мной работать.

– Есть такая игра: представьте, что вы хотите получить через 10 лет. Что бы вы ответили?

– Ну, это мечты, и у каждого актера есть мечта сыграть то, что он себе нафантазировал. И у меня есть.

Лучшие дня

Первый покоритель Эвереста Посетило:16310

Елена Образцова – прощай, Кармен! Посетило:13849

Орландо Блум: 'Хочу карьеру, как у Джонни Деппа' Посетило:10525

– А есть роли, про которые вы понимаете, что время для них уже ушло, а вы их не сыграли и уже не сыграете?

– Есть, конечно, но говорить о них я не буду. Но я их пытаюсь сыграть в других ролях. Я бы очень хотел сыграть Достоевского. Хотел сыграть Алешу Карамазова, потом Ивана, потом Митю или Раскольникова, но так получается, что или никто не ставит, или меня не берут. Но в Есенине, если смотреть профессиональным взглядом, есть и Алеша, и Иван-богоборец, и Митя с этой его широтой души, которую бы сузить, да не получается. Ромео я не сыграл, но сейчас выйдет фильм «Поцелуй бабочки», этакий эротический триллер, и хотя я не могу сказать, что попробовал там сыграть что-то сверхъестественное – там это было просто не нужно, – но я попробовал сыграть Ромео, страсть по первому плану. Сейчас все умеют играть шестой план. Сделать глоток кофе, поднять глаза и ровным голосом сказать в кадр: «Я тебя люблю». Там такой шестой план, я вам скажу! Но кино вообще сейчас такое стильное, «под сурдиночку» всегда. А ведь в жизни мы иногда так открыто выражаем свои страсти! По такому первому плану! И мне жалко, что люди начинают этого стесняться, прятать эмоции на тот самый шестой план. Жалко, потому что люди перестают жить! И я хотел сыграть в этом фильме первый план, когда человек сходит с ума, когда друг без друга эти двое жить не могут, когда бросаются друг на друга – как в «Ромео и Джульетте». Конечно, жалко, что я всю жизнь мечтал сыграть Хлестакова, а мне достался Павел Иванович Чичиков. Их, конечно, многое роднит. Это маленькие люди, у которых свои маленькие проблемы, и они очень похожи на нас на всех. Но Хлестаков – это немножко другое, чем Чичиков. Это маленький человек, у которого есть звездный час. И он так увлекся этой своей мечтой, он так счастлив, что один раз в жизни стал большим, и такая трагедия происходит с ним, когда все заканчивается... Хотя мне было очень интересно сыграть Чичикова, потому что во всех театральных интерпретациях «Мертвых душ» основное место занимают помещики, и вспоминают помещиков, потому что образы – яркие, заметные, а Чичиков проходит незаметно, серой мышкой. Мне показалось это неправильным, поэтому я попытался сделать Чичикова ярким персонажем, со своей мечтой, со своей детской искренностью. Мой Чичиков вообще родом из детства.

Лучшие недели

Первый покоритель Эвереста Посетило:16310

Мощь левого хука: Жизнь Джо Фрейзера Посетило:22259

Пятилетняя мама - возможно ли это? Посетило:16676