Комплекс независимости

Читателям не нужно представлять моего собеседника. Народный артист, лауреат, профессор. К "секс-символам" и "плейбоям", которыми в наше время обзывают всех подряд, его никогда не относили. Эпитеты были иные: "замечательный", "умнейший", "интеллигентный". Он прекрасный рассказчик. Цикл передач "Прогулки с Баталовым", показанный на ТВЦ, был удостоен национальной премии в области документального кино и телевидения "Лавровая ветвь".

С народным артистом СССР беседует наш корреспондент Геннадий Сухин.

– Алексей Владимирович, в вас, наверное, были влюблены все советские женщины? Думаю, они продолжают любить вас и сегодня.

– Недавно мне сказали, что в каком-то опросе я попал в число действующих кумиров экрана. Удивился. Я-то уже думал, что "всё!", а зрители, оказывается, помнят. Когда лет пять назад на вручении мне премии "Созвездия" "За выдающийся вклад в профессию" увидел, что сидевшие в зале актёры и режиссёры так ко мне относятся, это стало огромной радостью.

Не верьте актёру, если он говорит, что устал от популярности, поклонниц и их писем. Он кривит душой: актёр не может жить без публики, и когда она отворачивается от него, он перестает существовать. К сожалению, всё быстро проходит, забывается, судьба актёра порой складывается из нечастых озарений, кумирами становятся ненадолго. Вот сегодня это удалось, сегодня это заблистало. А что будет завтра – Бог весть.

– Если бы ваши герои очутились в дне сегодняшнем? Давайте пофантазируем вместе.

– Классику тоже берём? Ну, тогда Гуров из "Дамы с собачкой", он домовладелец, и ему нынче хорошо должно быть. Современники? Саша Румянцев (фильм "Дело Румянцева". – Г.С.) постарел, конечно. И, наверное, остался без работы – сейчас ведь только молодых везде берут. Ну, может, он машины стал ремонтировать. На пенсию ведь не проживешь. А человеку нужно продолжать жить. Он же не корова: вот "насыпали" мне пенсию, и "стою-жую"? Но зарабатывание на пропитание тем плохо, что зарабатываешь не тем, что мог бы делать хорошо.

– В нынешних "мафиях" кого-то из своих героев видите?

Лучшие дня

Лучший «рок-голос» 80-х Посетило:8974

Джем Мэйс - Отец современного бокса Посетило:8962

Юрий Яковлев: 'В кино я гость, в театре я на равных' Посетило:6724

– Ну, это вряд ли: Устименко ("Дорогой мой человек")? Даже смешно предположить. Саша Румянцев? Да он же правдолюбец, правдолюбие – качество невыгодное. Нет, он скорее сегодня будет стоять с плакатом "Отдайте нам наше!". Вот если только Протасов из "Живого трупа"?.. Впрочем, нет. Он и тогда не принимал свой мир, и этот бы не принял.

– А Гоша, которым вы с режиссёром Меньшовым обманули толпы одиноких советских женщин в фильме "Москва слезам не верит"?

– Я прекрасно понимал, что Гоша нужен был авторам фильма, чтобы каким-то образом завершить двухсерийные страдания несчастной женщины. Но на третий день он мог бы вдарить её бутылкой по голове. А почему нет? Гоша от первой жены ушёл, пристаёт к незнакомой женщине в электричке, пьёт, дерётся. "Одинокие советские женщины" не рассмотрели моего героя как следует.

– Сегодня много говорят о том, что "Россия возродится провинцией".

– Думаю, талант рождается независимо ни от географии, ни от политического или экономического состояния общества. Талант – от Бога. Нынче Москва – большая гастрольная площадка для приезжих. Кому-то может и повезти. Но здесь невероятно трудно пробиться, тем более удержаться. У нас очень любят говорить: "Вот в цивилизованных странах..." А в этих цивилизованных странах творятся те же безобразия, что и у нас. Там тоже есть высокопоставленные воры. Мы постепенно становимся гражданами мира. А что касается "гибели культуры", то это че-пу-ха! Человек живёт очень мало, поэтому ему и кажется, что именно с него всё началось и при нём же всё и закончится. А возрождаться Россия будет талантами, которые живут везде.

– У ваших учеников во ВГИКе существует некий "комплекс провинциала"? Ведь они ещё только должны себя утвердить в столице...

– Если и существует, то скорее в личной жизни. Уклад жизни, который их сформировал, чрезвычайно важен до сцены. А на сцене важно, как ты играешь, независимо от того, откуда ты приехал. Я вообще-то педагогом стал случайно. После кончины Бориса Бабочкина его курс остался неприкаянным. И чтобы не играть секретарей парткомов или колхозных активистов, я согласился его довести. С тех пор, то есть с 1975 года, работаю со студентами, в основном с приезжими. С "республиканскими" курсами, как их тогда называли. Была замечательная киргизская мастерская, украинская, белорусская. Разумеется, ребята из провинции в быту менее устроены – живут в общежитии. Они как бы дороже заплатили за своё обучение (даже в те времена, когда за учёбу вообще не платили). Они не просто забежали на экзамен, а ехали с определённой целью, готовились. Я к таким абитуриентам внутренне расположен, жду, что они должны сделать что-то серьёзное. Разумеется, есть и прекрасные столичные ребята, деление на Москву и "глубинку" – не гарантия конечного результата. Во всяком случае, я с радостью готов научить своих студентов всему, что сам умею.

– Когда юный уроженец города Владимира Алёша Баталов начинал покорять столицу, у него тоже был этот комплекс провинциала?

– Я же москвич. Меня только родили во Владимире. Потом регулярно ездил туда к бабушке с дедушкой, пока их не расстреляли. А жил я с папой и мамой буквально в самом МХАТе, есть там такой переулочек. Квартира наша была на одной лестничной клетке с квартирой дяди Васи Качалова. Очень трогало, что соседи со мной всегда так ласково здоровались: "Здравствуй, Алёшенька!" Не было страшно ни во двор ночью выйти, ни в сараи во время игры прятаться. Я сроду не знал, что такое "песочница"! В основном гулял среди декораций, которые позднее сам и раскрашивал. Для меня привычнее было видеть загримированную физиономию, чем обычное лицо. На сцену Художественного театра "выходить" начал едва ли не с первого своего шага. А поскольку я родился в семье актёров, то и профессию не выбирал, мне на роду было написано стать актёром. Когда-то на сцене МХАТа играли сразу девять моих прямых родственников: Ольга Андровская, Николай и Владимир Баталовы, Виктор Станицын... Я, правда, много позже понял, каких людей рядом со мной судьба поставила! Мне как-то сказали: "Ты человек НЕАНДЕРсталинской эпохи". Поэтому я сегодня не хочу делать вид, что освоил новую жизнь, лучше уж и не буду её осваивать.

А насчёт комплексов... У меня другой комплекс был – тоже гадость, между нами говоря. Я учился в Школе-студии МХАТ в мастерской у своего дяди, Виктора Станицына. О любом моём достижении говорили: "Ну, конечно, это его Андровская научила" или "Разумеется, это они позвонили, и его взяли". И я хотел доказать, что и сам, несмотря на своих именитых родственников, чего-то сто ’ ю. Во время работы над дипломным спектаклем по рассказам Чехова я бывал у вдовы писателя – Ольги Леонардовны Книппер. И вот отыграли мы спектакль, вышли следом за ней в вестибюль. Она мне так лукаво улыбается: "Ну, артист, давай я тебе диплом подпишу". Я растерялся, отнекиваться начал. Ольга Леонардовна пристально на меня посмотрела, и на лице её появилось выражение задумчивой грусти, мол, "неси, дурак, потом поймёшь".

– В театре и в кино вы играли начиная лет с пятнадцати?

– Кино у меня могло получиться и в тринадцать – родители не пустили сниматься в фильме "Тимур и его команда". Но позже, когда режиссёр Арнштам снимал картину о Зое Космодемьянской, весь наш класс взяли изображать её одноклассников. Я должен был какую-то фразу произнести. Помню, руки-ноги мои окаменели, голос исчез, выражение лица (я чувствовал) стало абсолютно идиотским. Может, именно поэтому после "Зои" я много лет был не годен для кино?

А на сцену я вышел лет в пятнадцать. Мама и мы (я и братья мои по отчиму, писателю Виктору Ефимовичу Ардову, Миша и Боря Ардовы) скитались в эвакуации, искали, где хлеб и картошка дешевле. Бугульма, Свердловск, Чистополь, Казань... В этих городах мама, актриса Нина Антоновна Ольшевская, работала в маленьких театриках. А я декорации таскал, пока мне не доверили "кушать подано". Но там, в тылу, были госпитали, где артисты выступали перед ранеными. И вот стоишь перед ними, что-то рассказываешь, а на тебя из-под бинтов глаза смотрят. Я понимал, что эти ребята, у которых рук-ног не было, а иногда и половины лица, и есть те люди, которые защитили тебя. Они сделали всё, чтобы ты стоял перед ними невредимым. Они там встали, чтобы я мог жить.

– Вы однажды сказали: "Всё равно я остаюсь мальчиком войны".

– А куда от этого денешься? День Победы у всех был самым счастливым днём – днём всехрождения. А для меня – ещё и личным праздником: отец, дядя, двоюродный брат вернулись с войны. И ничего более чистого, искреннего в моей жизни не случилось. И слава Богу! Получив роль в фильме "Летят журавли"... Да какая там роль! Это история о близких мне людях. И как радостно, что из множества картин о войне зрители сердцем выбрали именно "Журавлей", – вот уже сорок пять лет они остаются живой картиной.

– Ваш отец Владимир в титрах фильмов значился как "Аталов", а дядя Николай – всегда Баталовым. Вы интересовались, откуда пошла ваша фамилия?

– Думаю, от слова "бота ‘ло" – вешали такое приспособление коровам на шею. Правда, дядя уверял, что пошёл наш род от Баталини – был такой цирюльник при дворе Екатерины II. Но во МХАТе и не такое придумывали! Знаю, что есть целая деревня Баталовых. А по поводу псевдонима "Аталов" я вот что скажу: Станиславский запрещал актёрам-родственникам иметь одну и ту же фамилию. Ольга Николаевна носила фамилию Андровская, хотя была она женой Николая Баталова. Папа, пока был жив дядя, назывался Аталовым.

– Анна Ахматова говорила, что всех великих "сделали женщины". Кто "сделал" вас?

– Семья. И женщины, конечно. В том числе и Анна Андреевна. Она появилась в нашем доме на Ордынке, когда мне было семь лет. Я это хорошо помню, потому что тогда тяжело болел скарлатиной. Но приехала тётя из Ленинграда, и меня переложили на другой диван. А она (женщина с чёлкой) на мой диван прилегла. Потом я стал считать её своей бабушкой. Ахматова, хотя и сама всегда нуждалась, дала мне денег, чтобы я после армии с ног до головы оделся – у меня, кроме военной формы, ничего не было. А я взял и купил подержанный "Москвич", первую машину в своей жизни!

– Вы из Школы-студии МХАТ выпускались как характерный герой?

– Да, в "героя-современника" меня кино переделало. Но вообще мне не довелось сыграть героя, стопроцентно себе адекватного. Физик Гусев, чеховский Гуров, шофёр Саша Румянцев мало общего имеют с моим собственным характером. Но всегда находились люди, узнававшие в моих экранных героях себя. Критики писали о Гоше: "Таких не бывает!" А у меня хранится письмо, в котором написано: "Вы сыграли мою судьбу". Да и вообще, "мой образ", "моя тема" – всё это актёрские байки. Не позвали тебя на роль "героя современности", так и сиди себе дома – хрен ты его сыграешь! А режиссёр Иосиф Ефимович Хейфиц из мальчика "запаса" МХАТа сделал актёра кино, к которому приклеили этот образ (фильм "Дело Румянцевых". – Ред.). Так что все претензии на предмет "классика современности" к Иосифу Ефимовичу!

– А что вы скажете по поводу своего имиджа "настоящего мужчины"?

– А я только играл роль настоящего мужчины. Да я и артист-то не "настоящий"! Никогда не комплексовал по поводу упущенных ролей, неиспользованных возможностей. Делал то, что мне нравится, никуда не торопился. Моё самочувствие складывалось из более личностных компонентов, нежели профессиональная востребованность. Я просто Баталов.