Мне нагадали славу на родине и смерть на чужбине

«Ким Бесинджер встречаю в супермаркете»

– Признаюсь, Михаил Захарович, даже как-то боязно…

– Отчего же?

– Сегодня 13-е, встречу вы назначили на 13.00.

– А это число всегда рядом со мной. Может, мне даже и везет из-за этого. Я родился 13-го – в апреле. 13 октября у меня выступление в московском концертном зале «Мир». На днях совершенно случайно узнал, что номер моего загородного дома тоже 13. Живу в нем уже больше года, но до сих пор был не в курсе.

– Как можно номер дома не знать?

– Я не получаю на домашний адрес почту. Случайно обратил внимание: дом, который стоит перед моим – №11, следующий – №15. Стало быть, мой – 13-й.

– Вы ведь на Рублевке живете?

Лучшие дня

Вячеслав Зайцев: «Красный Диор» России Посетило:31395

Никита Панфилов: харизматичный бунтарь экрана Посетило:30424

Идеальный Стив Ривз Посетило:19368

– Нет, съехал. Теперь живу в полутора километрах от Переделкино, в маленькой деревне.

– А что, с Рублевки теперь уже съезжают?

– Там было тесно – дом небольшой, участок тоже маловат. И когда появилась возможность построить что-то более значительное, я ею воспользовался. Сейчас у меня 30 соток и дом хороший – 820 квадратных метров. С бассейном, гаражом, другими постройками.

– Впечатляет. Вот только дороговато сейчас недвижимость покупать…

– Я не покупал, строился три года. В принципе можно было управиться и за полтора, но я не торопился, хотелось сделать качественно. Поэтому, например, мы делали не ленточный фундамент, а заливали цельную плиту по периметру всего дома. Все это отстаивалось по 27 дней, как и положено для бетона. Дом получился добротный, я еще ни разу не включал кондиционеры, потому что летом в нем не жарко, а зимой не холодно.

– У вас ведь дом и в Лос-Анджелесе. Где дешевле строиться?

– В Калифорнии, конечно! Мы купили большой участок со старым домом десять лет назад за 500 тысяч долларов. Еще 250 тысяч ушло на перестройку. Дом в хорошем районе, недалеко от меня живет Ким Бесинджер.

– Встречались с соседкой?

– Несколько раз видел ее в супермаркете с домработницей и ребенком. Сейчас наш дом в Лос-Анджелесе стоит порядка 1 миллиона 300 тысяч долларов. Но в Подмосковье все равно обошелся дороже. И не только потому, что здесь дорогая земля. Очень подскочили в цене стройматериалы. Представьте, если мешок цемента когда-то стоил 60 рублей, а сегодня – 360!

– В Америке вы частый гость?

– Раньше летал туда в июле и январе. Но теперь, как только покидаю Россию, сразу приваливает особой важности работа или мероприятие, на которое нужно вернуться. В Америке мне скучновато. Но там живут моя жена Рита и младший сын Антон с семьей.

– Ваш брак с супругой напоминает гостевой...

– Рита приезжает ко мне, я езжу к ней, мы встречаемся в других странах. И это хорошо – по крайней мере, успеваем соскучиться друг по другу. Мы женаты уже 36 лет, и, наверное, это само по себе доказывает, что наш способ сосуществования – один из правильных. Просто у меня в России есть работа, которая, быть может, является главной частью моей жизни. А Рите нравится в Америке, хотя и Россию она тоже любит. Она «такая же москвичка, как была…»

«Мои внуки не знают, что такое расизм»

– У вас два сына, внуки-мальчишки, а полтора года назад у старшего сына – Дэвида родилась дочка. Внучка – это особые дедовские чувства?

– У меня ко всем внукам чувства очень горячие и теплые. Но девочка всегда вызывает больше эмоций. Она потрясающая. Я вижу ее сегодня чаще, чем родители, и восхищаюсь ею. Анечка все умнее и умнее, красивее и красивее.

– У вас ведь невестка – афроамериканка?

– Да, Бренди, жена младшего сына.

– Получается, в ваших американских внуках намешано разных кровей. Какая оказалась сильней?

– Сложно сказать. Внуки достаточно светлокожие. Если мне капельку подзагореть, я становлюсь темней, чем они. Черты лица несут ярко выраженную афроамериканскую специфику. Хотя многие говорят, что глаза у них – мои.

– А по характеру?

– К сожалению, я мало с ними живу, чтобы что-то утверждать. К тому же сын с невесткой научили своих детей держать эмоции внутри себя. Они вообще их потрясающе воспитали. Моему сыну по долгу службы приходилось часто переезжать из города в город. И поэтому дети – Дмитрию сейчас 12, а Ноа будет 7 – самые близкие друзья. Они просто не успевали заводить друзей в тех городах, где жили. Еще пару лет Антон с семьей жили в восточном штате, где находятся военные базы, подлодки всякие. Школа там по уровню образования была достаточно низкая, и Бренди бросила работу, устроив школу дома. В Америке это разрешается. Дети вставали в 8 утра, умывались, завтракали, в 9 у них начинались уроки. Бренди составляла расписание, давала задания, учила. И когда они переехали в Сан-Диего, дети попали в очень сильную школу и легко прошли все тесты. Я просто восхищаюсь таким воспитанием и всегда ставлю его всем в пример.

Когда я приезжаю в Америку, мы с женой едем в Сан-Диего, это недалеко от Лос-Анджелеса. Идем в ресторан ужинать с внуками. Однажды младший говорит старшему: «Дмитрий, не будешь ли ты настолько любезен дать мне попробовать твою картошку?» А тот отвечает: «Оф корс, пожалуйста». И протягивает ему тарелку. Тогда Ноа говорит: «Дмитрий, чувствуя себя несколько обязанным, предлагаю попробовать мою курицу» (смеется). Так они разговаривают. Это уникально! Они считают, что если будут говорить при дедушке с бабушкой грубее, то покажут тем самым свое неуважение.

– Допускаете, что внукам придется столкнуться с расизмом?

– К счастью, они пока не знают, что это такое. Правительственная политика в Америке направлена на то, чтобы расы не испытывали дискомфорта в отношении друг друга. Хотя это и сложно. Помню, когда мой сын женился на Бренди, я говорил ему: «Представь, ты будешь доктором. В каком районе вы поселитесь? Если в белом – будут говорить, что у тебя жена негритянка. Может, не в глаза, но ты будешь это чувствовать. И коллеги не всегда позовут в гости. В черном районе тебя тоже могут неправильно воспринять. Как ты будешь жить?» Но Антон сказал: «Пап, ты живешь в XVIII веке». И я понял, что он прав. В Америке, если белый доктор зовет белого коллегу в гости, зная, что у него жена негритянка, он постарается сделать все, чтобы эти люди чувствовали себя комфортно. Кстати, в Бренди течет гавайская и, по-моему, даже немецкая кровь. Антон – наполовину русский, наполовину еврей. И вот они решили принять общую религию. Выбрали иудаизм, к моему великому удивлению. Они празднуют еврейский Новый год, ходят в синагогу. Я-то в синагоге был всего несколько раз в жизни. Я не религиозный вообще, и в семье мы никогда не проповедовали иудаизм. Откуда у Антона с Бренди появилось это желание, я не знаю.

«На зоне никто не просил меня спеть «Мурку» или «Таганку»

– Пять лет назад вы записали альбом на стихи бывшего каторжанина Александра Полярника…

– Да, альбом назывался «Наколочка».

– Мне интересно, знакомство с Шуфутинским пошло Полярнику на пользу? Он ведь здорово пил, когда вы его пригласили в Москву?

– Полярник отправил мне папку со своими стихами, я случайно ее нашел, когда искал документы. Стихи меня поразили. Я сразу позвонил в Череповец по номеру, который нашел в папке. Сказал: «Здравствуйте, это Шуфутинский». «Это белая горячка», – произнес растерянный голос в трубке. Пошло ли ему на пользу знакомство со мной? Думаю, да. Я зарегистрировал его произведения в российском авторском обществе. И теперь, если кто-то переиздает тот альбом или поет песни Полярника, он получает деньги. Но я не могу быть его спонсором. К тому же не все из того, что он написал, мне подошло. Я предпочитаю более светлую лирику. Но Александр Полярник определенно талантлив. Не представляю, как, проведя 18 лет за решеткой, в жутчайших условиях, можно остаться человеком и складывать такие стихи. У Полярника сейчас какие-то проблемы с семьей, но главное, что он не вернулся на зону. Он понял, что нужно жить иначе.

– Вы часто поете для заключенных?

– Крайне редко. Выступал несколько раз для своих знакомых, попавших за решетку. Ехал, чтобы поддержать их, потому что они не закоренелые уголовники, просто у них так сложилось в жизни. На зону ведь попадают по разным причинам. Помню, однажды пел в одной из тюрем Нижнего Тагила. Там сидят бывшие силовики, которые на службе допустили административные или уголовные нарушения. После концерта зашли к начальнику колонии в кабинет, он устроил маленький банкет. И там я услышал историю бывшего милиционера высокого ранга, откуда-то с Урала. Этот милиционер однажды ехал в трамвае домой, к нему пристали пацаны. Угрожали ножом. Он выстрелил и убил одного из них. Ему дали 15 лет. Те отморозки нашли его дочь и изнасиловали. Она выбросилась с 6-го этажа и погибла. Жена умерла. Человек перенес такое, от чего у меня сердце давно бы разорвалось, но он не разучился чувствовать. Никто из зала не просил меня спеть «Мурку» или «Таганку». Просили «Дом из кубиков сложу и услышу дочки смех...»

«Не верю в загробную жизнь»

– Вы ведь с Пугачевой были однокурсниками в музучилище?

– Были.

– Знаете о том, что ее «похоронили» в начале сентября?

– Да вы что?!

– Перед Днем города по Москве пустили такой слух. Говорят, Киркорову весь день с соболезнованиями звонили. Как думаете, кому это было нужно?

– Трудно сказать. Алла сегодня находится на несколько ступеней выше многих в шоубизнесе, быть может, к этому специально даже не стремясь. И может, кого-то она придерживает в стороне, а кому-то дает дорогу – это уже дело ее вкуса. Думаю, слух пустили, чтобы дестабилизировать обстановку. У людей праздник – День города, и вдруг им говорят, что любимейшая на протяжении многих лет артистка умерла…

– Не думаете, что она сама…

– Мне кажется, она бы не стала. Мысль ведь, говорят, материальна.

– Что же, вы сами никогда об этом не думаете?

– Думаю, но гоню эти мысли. О смерти не задумывается только тот, кто мало понимает в жизни. С годами перестаешь ее бояться, но было бы печально уйти из жизни раньше… Кстати, я совершенно не верю в загробную жизнь. Думаю, что загробная жизнь – это воспоминания о тебе тех людей, которые были рядом. Знаете, главное – как жить. И совсем не важно, как умереть, потому что для тебя самого это уже не будет иметь никакого значения. Это же касается и денег. Говорят: надо думать о будущем, копить на черный день… Может, и надо. Но я следую другому принципу: я вовсе не хочу умереть миллионером – я хочу жить, как миллионер.

– Получается?

– Да.

Лучшие недели

Вячеслав Зайцев: «Красный Диор» России Посетило:31395

Никита Панфилов: харизматичный бунтарь экрана Посетило:30424

Гений-революционер косметического бизнеса Посетило:31878