Я последователь традиционной сексуальной ориентации

Обычно бабушки не ладят с женами своих детей

- Михаил Захарович, напомните, пожалуйста, всем, откуда происходят ваши корни?

- Я родился 13 апреля 1948 года в Москве, хотя многие просто убеждены, что я одессит или киевлянин, на что я отвечаю: «Ну не повезло мне, ребята!» Мои родители произвели меня на свет, когда еще были студентами – они учились в одном из медицинских вузов столицы. Отец - стоматолог. Мать умерла, когда мне исполнилось пять лет. До пяти лет моим воспитанием занималась мама, а когда ее не стало - бабушка. Отец вскоре женился на другой и у них родился сын. Сейчас мой неродной брат живет в Америке, в Далласе. Я, конечно, общался с отцом и мачехой, но, знаете, как бывает: обычно бабушки не ладят с новыми женами своих детей. Я очень любил и уважал свою бабушку и считал ее правой в отношении к мачехе.

- Детство у вас было нелегкое?

- Да вроде нет, обычное, как у всех. Конечно, мы не шиковали, жили в коммунальной квартире на Калужской площади (это метро «Октябрьская»). Раньше на месте памятника Ленину и новых высотных домов стояли маленькие одноэтажные домишки. Вот между Шаболовкой и Октябрьской и прошло мое босоногое детство, полное приключений и забав.

Я бываю там, где я - человек желанный

- Вас нельзя назвать человеком тусовочным, тогда как это необходимое условие поддержания своей популярности. Это что, пренебрежение светом или вы устали от его однообразия?

- Я бываю там, где мне интересно и там, где действительно я человек желанный и меня ждут. Потому что посещать светские рауты, чтоб лишний раз мелькнуть на экране – это несерьезно для человека серьезного. Другое дело, если кто-то из моих друзей – коллег презентует новый альбом или концерт. Тогда я с удовольствием иду посмотреть или послушать то новое, что они сотворили. Иной раз мне звонят и приглашают на вечеринку, пытаясь соблазнить большим количеством прессы или видеокамер. Поверьте, мне это уже не нужно. Меня, слава богу, ни с кем не перепутают.

- Помимо пения, по-моему, вы еще занимаетесь и коммерцией?

- Нет. В коммерции я человек неудачливый. Любой бизнес требует очень серьезного подхода, более того, нужно всецело отдаваться тому делу, чем занимаешься, иначе крах неминуем.

Лучшие дня

Вячеслав Фетисов: Легенда хоккея, политик и общественный деятель Посетило:25875

Артур Сопельник — от юного хулигана до зрелого педагога сцены Посетило:19457

«Секрет» — легенда советского бит-рока Посетило:11439

- У вас был печальный опыт?

- Да, еще в эмиграции. Я пытался открыть рестораны, но очень скоро понял, что не мое это. И потом, песня забирает все мое время и на другие занятия меня просто не хватит.

Я последователь традиционной сексуальной ориентации

- Глядя на ваши клипы, создается впечатление, что поете вы от нечего делать и что пение для вас – это некое хобби, а на самом деле у вас другие занятия. Словно песня для вас – это прихоть, блажь, что ли?

- Что вы? Петь для меня – это великое удовольствие, которым я наслаждаюсь всю жизнь. За этим наслаждением стоит титанический труд и море пота. Как и у любого талантливого артиста. Я пою тогда, когда мне хочется, а хочется мне всегда. Люди должны слышать то, что ты делаешь, потому что если нет реализации нашего творчества, тогда оно теряет всякий смысл.

- Вы давно на эстраде и наверняка знаете многие перипетии отечественного шоу-бизнеса. Скажите, пожалуйста, может ли на нашей эстраде человек с нормальным мышлением и нормальной сексуальной ориентацией чувствовать себя комфортно?

- Я не могу сказать, что у меня нормальное мышление и нормальное представление о жизни, но могу твердо сказать, что я последователь традиционной сексуальной ориентации и, тем не менее, существую на эстраде. Видимо, пока еще можно. Люди с одинаковой секс-ориентацией сильно поддерживают друг друга, что называется, рука руку моет. То есть, они своим помогают больше, нежели чужим, но есть люди, которые и нас не считают чужими. А вообще, это очень скользкая тема. Она больше связана с привычками и способом жизни людей, с их принципами, идеалами и интересами. Критиковать никого не надо. Что касается того, может ли нормальный человек существовать в шоу-бизнесе в России, это достаточно сложно для человека, не привыкшего юлить, крутиться, быть чрезмерно гибким для того, чтобы избегать острых углов. Мне оно не очень удается.

Я комплексую по поводу своей внешности

- Вы никогда не комплексовали по поводу своей внешности?

- Я всегда комплексую. Чем человек увереннее в себе, тем проще ему бороться с комплексами. Я всегда стараюсь свою внешность делать лучше, во всяком случае, пытаюсь выглядеть лучше, но не всегда это получается, Но многие говорят, что она не такая уж и уродливая. Хотя, мне кажется, что у меня дурацкая походка, однако никто этого не говорит в открытую. Главное стараться выглядеть достойно, этого уже достаточно. Считают же некоторые, что мужчина должен быть груб, волосат и кривоног.

- В детстве вас никак не обзывали?

- Знаете, меня даже жидовской мордой ни разу не обозвали. Так получилось, что я рос в нормальном дворе, где все были одинаковы. Антисемитизм в этой стране существовал, но он был не народный, а государственный. Для простого народа никогда не имело значения, кто ты по национальности, я не говорю сейчас об отморозках и моральных уродах. Друзья в детстве называли меня “Шуфута”, производное от моей фамилии.

- А государство вас не обидело?

- В открытую никогда. Не такой уж большой я был фигурой, чтобы меня травить или гноить. Но все понимали, что слово “еврей” в этой стране было горячей пощечиной. Наверное, поэтому, в моей семье не говорили по-еврейски. Я не испытывал на себе открытого антисемитизма, но то, что он существовал тайно, я знал. Например, меня никогда не выпускали в заграничные гастроли, даже в Польшу и Болгарию. Я был зрелым человеком и руководил популярным тогда ансамблем “Лейся, песня”, который много раз получал приглашения от западных импресарио. В молодости мы были такими же радикальными, как нынешняя молодежь. Ребята из коллектива заявляли: «Все или никто». В итоге, не ехал никто.

Я не говорю на иврите

- А ребятам не было обидно, что из-за вас они лишаются шанса заявить о себе за пределами страны?

- Да какой там шанс? Нам хватало популярности у себя в стране. Мы собирали такие аншлаги, которые сегодня собирает, наверное, Земфира и не понимает, что до нее люди тоже это делали. Во всяком случае, “Лейся, песня” была не менее знаменита, чем сегодня “Мумий тролль”, потому что мы делали то, что делают сегодня они. Но мы делали это более революционно, потому что это было запрещено, это было не форматом страны. Мы были безумно популярны у молодежи, и это при том, что ни разу не исполнили комсомольской песни. Нас всячески душили. Настал момент, когда мне надоело чувствовать на себе особый интерес властей о том, сколько я зарабатываю, с кем общаюсь, какого цвета у меня носки и как мне жить, не объясняя при этом, почему я должен так жить. Меня это не устраивало. Я перестал мириться с этим диктатом и решил уехать, неважно куда, лишь бы уехать.

- Вас попросили сделать это или к этому решению вы пришли сами?

- Просто были созданы условия, принять которые я не мог. Отнюдь не антисемитизм был главной причиной моего отъезда из СССР. Скорее то, что мне не давали полноценно творить и то, что меня не устраивал тот стиль жизни, который меня окружал.

- То есть, впервые за границу вы выехали с билетом в один конец?

- Да, маршрутом Москва-Вена-Рим-США.

- Вы владеете родным языком?

- Нет, у меня не было практики, но кое-что могу понять и даже объяснить.

- Странно, вас даже в детстве не учили родному языку?

- Понимаете, мы были москвичами, а в Москве еврейский не культивировался. Здесь все говорили по-русски.

Я поверил, что не стану чужим в России

- Судя по тому, что вы все же вернулись в Россию, вы испытывали к ней какие-то особенные чувства. Какие?

- Я вернулся сюда не сразу. До меня доходили слухи, что меня здесь знают и слушают. Это несколько усиливало мою уверенность в том, что я приеду к знакомым и не стану чужим. Начиная с 87-го мне неоднократно предлагали гастроли в СССР, но я никак не решался. В 90-м меня все же уболтали, я подписал контракт с Госконцертом. За три летних месяца я дал 75 концертов на стадионах.

- Вы были первым артистом-эмигрантом, приехавшим в СССР?

- Нет, до меня приезжал Вилли Токарев.

- Как вас принимали?

- Супер! Народ действительно “валил” на меня, что меня даже несколько удивляло. Я увидел совсем других людей, другую страну. Я рад, что моя жизнь сложилась так, что я снова на родине и дарю радость тем, кто любит мои песни.

- Вам часто приходилось разочаровываться в коллегах?

- Я стараюсь очень осторожно судить о том, что делают другие. Я могу составить свое мнение о чем-то, но до последнего держу его при себе, не разглашая. Для того чтобы осудить кого-то или разочароваться в ком-то, надо понять объективные причины произошедшего.

- Вы человек, прошедший через многое и повидавший многое. Вам, наверное, несколько сложнее смотреть на сегодняшнюю эстраду. Какой она вам видится? Ведь то, что происходит на ней сегодня, мягко говоря, ненормально.

- Я не смотрю с сожалением на то, что происходит сегодня на российской эстраде. Слава богу, появилось множество жанров и разных исполнителей, которые сами выбирают, что им предпочтительнее петь. Сегодня для этого есть все основания, есть благодатная почва. Что касается меня, я ведь тоже живу сегодняшним днем, а не вчерашним. Я музыкант и до того, как приехать сюда, я 10 лет прожил в Америке, где занимался музыкой в разных жанрах. То, что начинает сегодня развиваться в России, мне все это было понятно несколько раньше, поэтому, я чувствую себя в своей тарелке. Но шоу-бизнес по-русски – это более личностные отношения, нежели оценка конкретно предлагаемого творческого продукта. Меня огорчает то, что вожаки искусства (программные директора ТВ и радио), не имея на то больших и значительных оснований, порой, не имея музыкального образования и достаточного вкуса, оставляют за собой право разделять и властвовать. Они легко отбрасывают сложившиеся годами музыкальные ценности, совершенно не приглядываясь к ним. Они говорят о том, что петь нормальным мужским голосом о сентиментальных вещах – сегодня не модно. Возникла большая пропасть между “вчера” и “сегодня”, то есть перечеркивается все наработанное в прошлом. Хотя, вот эти “вчера” и “сегодня” должны гармонично войти в “завтра”. Тем, кому дана власть в шоу-бизнесе, отрицают все, что было вчера. Это печально. Люди, которые оставили огромный след в искусстве, сегодня не вписываются в придуманный воротилами шоу-бизнеса формат. А ведь, народ хочет не только танцевать, а еще и чувствовать. Сердца по-прежнему умеют любить и ненавидеть, радоваться и расстраиваться.

Я очень избалован

- Вам не кажется, что когда вы были в эмиграции, вас знали и любили больше, чем сегодня?

- Нет, не кажется, потому что, когда я приехал, меня никто не знал в лицо. Знали мои песни, но никогда не видели моего изображения. Я спокойно мог сесть в такси и ехать куда угодно, чего не скажешь сегодня. Я очень избалован любовью зрителей, а это заставляет меня снова и снова творить что-то новое, бороться с чиновниками.

- У вас никогда не возникало желания уехать обратно из России?

- В принципе, я не “сжигал за собой мосты”. Я ведь не вернулся в Россию сразу и окончательно. Поначалу, я приехал с концертами, осмотрелся, пригляделся и когда я почувствовал, что я здесь нужен, что мне здесь хочется быть, я решил осесть. Моя семья живет в двух странах: один сын здесь, другой – там.

- У вас двойное гражданство?

- Нет, у меня только американское гражданство. Российское гражданство у меня забрали накануне моей эмиграции, и возвращать его пока мне никто и не предложил, а сам я не прощу. Это сегодня, по большому счету, не имеет никакого значения, главное, что ты чувствуешь по поводу той страны, в которой ты находишься.

Я ненавижу ложь

- Что вам более ненавистно в человеке?

- Ложь. Это ужасно, когда люди заведомо лгут. Лучше уж выложить всю правду, пусть даже под угрозой быть измордованным. Я просто уверен, что надо жить по-честному.

- Кто ваша жена?

- Моя жена – простая русская женщина, которая вот уже много лет делит со мной все мои беды и победы. Зовут ее Маргарита, она живет в Америке. Она иногда приезжает навещать меня. Знаете, чем горше расставания, тем слаще встречи. Она понимает, что для меня в жизни важно то, чем я занимаюсь. Поэтому, она мирится с тем, что мы подолгу живем врозь. Моя жена не мешает мне ее любить, а я не мешаю ей любить меня. Благодаря этому мы всю жизнь живем счастливо, и у нас никогда не возникало желания не то что расстаться, а даже поссориться. Нам чужды скандалы, даже на бытовом уровне.

- Вы в недавнем прошлом продюсировали группу «Вкус меда», которая, кстати, исчезла так же, как и возникла. Намерены ли вы заняться еще каким-либо коллективом или исполнителем?

- Я продюсирую певца по имени Мачо. Это артист, который долгое время был влюблен в мое творчество и пытался петь как я. Я эту привычку из него выбиваю, и он теперь поет более современные песни. Единственное сходство между нами – это тембр голоса. Мы делаем современные аранжировки и снимаем клипы.

- Сколько у вас детей и чем они занимаются?

- У меня два сына. Старший Дэвид, родился в Москве в 1972 году. Когда ему было 8 лет, он очутился в Америке. Окончил университет, он настоящий американец по своим понятиям и образованию. Его родной язык английский, хотя он прилично владеет русским благодаря тому, что он со мной в России уже три года. Он много работал на телевидении и в кино. Здесь он занимается исполнением заказов американских компаний, ведущих дубляж фильмов США на русский и другие восточноевропейские языки. У него целый штат людей, в том числе актеров, режиссеров и переводчиков. Он работал над проектом "Звездные войны" Джорджа Лукоса. Слава богу, что его работа во многом связана с языком, на котором я говорил, говорю и думаю. Младший мой сын Антон более американец, нежели русский. После школы он пошел добровольцем по контракту в морскую пехоту. Одновременно он учится в медицинском университете. Антон даже принимал участие в создании моей песни «Черный пистолет». Там он сделал кусок рэперского текста на английском языке. У него двое детей – два сына, Дмитрий и Ноа. Жена у него темнокожая американка.

- Как они познакомились?

- А они вместе учились в школе в Беверли Хиллз. Она была младше Антона на два класса. Когда он ушел служить, оказался на Гавайях, она только окончила школу и рванула к нему. Мы даже об этом не знали, он тщательно скрывал факт наличия девушки. Однажды он позвонил и ошарашил меня новостью: « Папа, у меня скоро будет бэби». Мы с Ритой восприняли это нормально и совершенно об этом не жалеем. Она закончила гуманитарный университет и будет преподавать в школе.

- Она была в России?

- Ни разу, но как только сын отслужит в армии, они непременно приедут в Москву.

Я умею влюблять женщин

- Михаил Захарович, вокруг вас всегда кружит рой красивых женщин, причем не только в клипах. Скажите, пожалуйста, как вам удается очаровывать их?

- Я так красиво умею влюбляться в женщин, что это просто обезоруживает их, они сдаются пред моими чарами. На самом деле, все дело в моих песнях, которые трогают женщин за душу. Они-то и помогают мне добиваться женского внимания и признания. Каждая женщина как песня, а каждая песня красива. Ее лишь надо услышать и донести до женского сердца.

- Говорят, что большие люди по природе своей добрые. К вам применима эта истина?

- О себе сложно говорить. Думаю, что я добрый, но в разумных рамках.

- Но глаза почему-то грустные.

- В моих глазах вся грусть еврейского народа (шучу). А вообще, я человек веселый, даже очень.

- Тогда с вас анекдот.

- Слоны сыграли футбольную встречу с муравьями. Приходит в раздевалку капитан слонов и говорит: «Ну что, пацаны, если мы кого-то придавили, не обижайтесь». На что капитан муравьев отвечает: «Ничего, ничего, мы сегодня тоже жестко играли».

Я - сильный мира сего

- Многие артисты, особенно молодые, кичатся тем, что знакомы с влиятельными людьми в шоу-бизнесе, особенно с Аллой Пугачевой. Вы же знаете ее еще начинающей певицей, более того, учились с ней вместе, но никогда публично не высказывались о ваших взаимоотношениях. Почему?

- Мы-то с Аллой были знакомы, когда я не был еще тем самым Мишей Шуфутинским, а она – той самой Аллой Пугачевой. Мы были просто студентами, и мы друг для друга такими и остались. Мы редко встречаемся, да и пути наши пролегают в разные стороны. Во-первых, Алла – человек официальный в этой стране, получивший всенародное признание, славу, звания и привилегии. Я же, до сих пор непризнанный, хотя к этому и не стремлюсь. Кроме как народного признания, что для меня самое дорогое, другого я и не получил, да и не получу, наверное. Ну и ладно. Пугачева ни разу не пригласила меня на свои «Рождественские встречи» или иные программы. Вероятно, она настолько увлечена своим творчеством, что у нее нет просто времени подумать обо мне или о ком-либо другом. Но у нас с ней нормальные человеческие отношения, они могут и не быть более тесными, хотя каждая наша встреча радостна обоюдно. Однажды Алла мне сказала, что она очень рада меня видеть, потому что я один из немногих людей в ее жизни, которого она знает давно и который по-прежнему ничем ее не раздражает. Наверное, многие люди в этой стране ее раздражают, и быть может, для этого есть какие-то основания. Сложно быть много лет на высоте и выдержать все нападки «доброжелателей».

- Кто позвонил первым при возвращении на родину?

- А мы с ней виделись до моего возвращения в Россию. Она приезжала в Лос-Анджелес, я ее встречал и бывал на ее концертах, она вызывала меня на сцену, и мы пели вместе. Понимаете, она человек занятой, да и я тоже, поэтому более тесное общение просто невозможно.

- А с кем-то из сильных мира сего вам доводилось общаться?

- Я сам сильный мира сего настолько, насколько это мне нужно. Поэтому я не хочу использовать кого-то в корыстных целях. Многие меня знают, я их тоже. Мне приходилось общаться со многими влиятельными людьми на всевозможных презентациях и банкетах, но я не так воспитан, чтобы навязывать себя кому-то. Те, кто хочет со мной общаться, общаются, а кто нет - и слава богу.

- Вам приходилось оказываться в ситуациях, связанных с мистикой?

- По молодости я увлекался джазом и играл в московских клубах в составе джазовых коллективов. И я никогда не думал, что буду петь, потому что для джазистов петь – это дело второго сорта. Однажды мне приснился сон. Я вышел на сцену в каком-то длинном наряде с бородой и принялся петь. Рассказал друзьям, и мы долго смеялись. А сон-то оказался вещим. Еще был случай. Будучи студентом (мне было 18 лет), я выехал на гастроли аккомпанировать цирку на сцене. В одной из поездок, в поезде ко мне подошла молодая цыганка и сказала: «Будулай, давай погадаю». И я, который ни в жизнь не верил всяким гаданиям, протягиваю ей «трешку» и ладонь. «Жизнь у тебя будет долгая, но ты умрешь на чужбине. Ты станешь знаменитым во второй половине своей жизни у себя на родине», - сказала она. Совпало все, кроме одного – я еще не умер.

Лучшие недели

«Я не актер — я живу»: Отчаянная жизнь и роли Ивана Бортника Посетило:21341

Михаил Танич: Жизнь в рифму. Как фронтовик стал легендой советской песни Посетило:23578

Елена Вяльбе: Королева лыжни Посетило:34249