Тот, чьё существование не представляет собой недуга, чьи свойства определяются тем, что он прекрасный экземпляр своего вида, совершенная его модель, не имеет ничего общего с духом.

Глупость, свойственная звёздным часам истории, сопоставима только с идиотизмом тех, кто эту историю делает. Люди доводят до конца свои поступки и мысли, когда им не хватает изящества. Свободный дух ис

Заслугой беспутных эпох является то, что они выявляли суть жизни, показывая, что всё сущее всего лишь фарс и что ни одно событие не стоит того, чтобы его приукрашивать.

Подлинного верующего почти не отличить от идиота.

Основное назначение любой веры, пусть и несостоятельной, - избежать Неизбежного.

Освободившись от всех предрассудков, человек становится не в состоянии принять чью-либо сторону, - поскольку всё является абсурдным, - теряет свою индивидуальность и становится олицетворением бесполез

Мы абсолютизируем самих себя. Мы ощущаем лихорадку нашего пребывания на земле как вечность, и наше несуществование до рождения и после смерти представляется нам не более чем идеей.

Человек есть существо по преимуществу догматическое, и даже влюбленный в свои сомнения скептик оказывается фанатиком. Каждое существование укоренено в непреложностях, перед которыми все измышления - п

Здоровье не совместимо с внутренней глубиной. Порывы духа обусловливаются сбоями в работе нашего организма. Здоровье в нас - это как раз то, в чём мы, собственно, не являемся самими собой. Индивидуали

Земля - грех Творца!

Делают окончательные выводы, доводят до конца свои поступки лишь те, кто живёт вне искусства. Подлинно трагической жизни почти никогда не бывает у тех, кто умеет укротить досаждающие им тайные силы тв

Философские системы, определения создают только от отчаяния. Бытие немо, вещи невероятны, а дух болтлив. Нужна формула; нужно даже много формул просто для того, чтобы дух и небытие обрели какую-то вид

Чтобы ускользнуть от бесплодности, нужно расцвести на пороге разума, научиться наслаждаться невыразимым, наладить жизнь за пределами поддающегося постижению.

Как представить себе жизнь других людей, если даже своя собственная жизнь едва укладывается в уме? Даже наши собственные убеждения кажутся нам плодом суетного безумия, а уж каково нам терпеть безумную

Наши желания созидают некую декоративную вселенную, которую способно превратить в дым малейшее проявление трезвомыслия.

Всё, что дышит, питается недостоверным. Поставьте перед жизнью точную цель, и она вмиг утратит всю свою привлекательность, малейшая крупица ясности погубит плодоносящее Желание.

Все наши действия - от дыхания до основания империй или создания метафизических систем - объясняются иллюзорным представлением о нашей значимости.

Источник личности коренится в бессознательной склонности считать себя центром мира. Наши рефлексы и гордыня превращают толику плоти и сознания, которыми мы являемся, в целую планету. Жить означает заб

В пламенном духе обнаруживается замаскированный хищный зверь; нет никакой защиты от когтей пророка... Кто бы перед вами ни проповедовал, удалитесь от него: он захочет разделить с вами свою истерию - е

Виселицы, тюрьмы и каторжный труд процветают только под сенью веры. Во время мистических припадков стенания жертв сливались со стонами экстаза... Сам дьявол бледно выглядит рядом с обладателем истины,

Сама по себе всякая идея нейтральна или должна быть таковой, но человек её одушевляет, переносит на неё свои страсти и своё безумие; замутнённая, преображённая в верование, она внедряется во время, пр

Трезвость мысли отнюдь не освобождает от желания жить, она всего лишь делает непригодным к жизни.

Жизнь должна иметь какой-то смысл. Но попробуйте отыскать такой из них, который при ближайшем рассмотрении не окажется ничтожным до смехотворного.

Дух, пребывающий в мире с миром и с самим собой, хиреет и чахнет. Нужны потрясения, невзгоды и затруднения, чтобы заставить его расцвести.

Переживаемые нами периоды бесплодия совпадают с периодами обострения сознания и ослабления помешательства.

Обладать убеждениями может только тот, кто никогда и ни во что не вникал глубоко.

Истинная ценность книги зависит не от важности сюжета, а от умения описывать мелочи. Чтобы говорить о насущном, никакого таланта не требуется.

Великие народы являются инициаторами своих несчастий, а малым приходится довольствоваться теми невзгодами, которые им навязывают.

Чтобы наказать других за то, что они более счастливы, чем мы, мы им передаём наши тревоги. Ибо наши боли, увы, не заразны.