Славься, славься, наш ласковый царь.
Жертвы несем мы тебе на алтарь.
Тень от окна образует сеточку.
Радостный кот за окном орет.
Матч на планете в косую клеточки
Ясен на двадцать шагов вперед.
Буквы ложатся - за строчкой строчечка.
Мозгом играет приятный хмель.
Мне бы не точку, а даже точечку -
Я бы не Землю, а сто земель..
Он черным был. Не чувствовал теней.
А тени становились все длинней.
Господи, я ли там раньше корчилась?
Кто там сказал - не конец пути?!
Все это сказки. Война окончилась.
Недруг повержен. Герой в чести.
Это вам, братцы, не мелочь тленная -
В избу войти там, сдержать коня...
Мой вседержитель. Моя вселенная.
Мне. Обо мне. Предо мной. Меня.
(adajio, piano)
Остается двенадцать нот до конца адажио, и рука
Дирижера уже занесена над пюпитром, и кларнетист
Полон воздухом и готов дохнуть, и подрагивает щека
Скрипача; тень арфиста выгнута, и контур ее когтист,
(presto, forte)
Пианист добегАет пальцами и уже готов нападать опять,
Контрабас под смычок подставился, словно жертвенный бык под нож,
(fortissimo)
И скрипачка двигает губками, словно рыбка: 'Четыре..Пять', -
И ныряет.
(pause)
И мир взрывается, и оркестр бросает в дрожь:
Этот звук - почти какофония, он рождается сам собой,
И фигуркам в лесу пюпитровом ни за что им не овладеть,
И смешны их смычки и дудочки, их валторна, рояль, гобой,
Слишком резкие тел движения и попытки стучать, гудеть...
Это музыка, просто музыка, на законах поставлен крест,
Воздух рвется и и плещет брызгами, как взбешЕнное существо...
(adajio, piano)
Дирижер наклоняет голову, расслабляется, - и оркестр
(pianissimo)
Возвращается к главной теме, и не было ничего.
Написать не двенадцать строчек, а тридцать семь, -
Неделимый куплет с постоянным рефреном 'кстати',
Говорящий о том, что, мол, други, спасибо всем,
Но война завершилась разгромом великой рати.
И закончить пассажем , бросающим другов в дрожь
И достойным навеки клеймения юной сменой:
Мол, бойцы свои жизни, конечно, не ставят в грош,
Но желательно помнить, что грош этот - неразменный.
Даже так: 'Но и те, кому, в общем то, трынь-трава,
Кто отводит от памяти ретушь румян и сурем, -
Выживают по четкой стратегии 'пять за два',
По садистскому умыслу самой простой из тюрем'.
********************
Не призрак короля в кладбищенском чаду,
Но призраки других, Горацио, живущих
Мне видятся, - не тех, кто будет в райских кущах,
А тех, кому гореть в аду, в аду, в аду!
Мне видятся они - с прищуром умных глаз,
С походкой королей, с бесстыдством попрошаек,
Мне чудится их смех, - как визг собачих шаек,
Мне видится их мир, как узкий грязный лаз.
Горацио, они страшнее мертвецов,
Они истлели в прах , но ходят, смотрыт, дышат.
Они толкают тьму - и руки их колышут
Офелии моей повешенных гонцов...
Здравствуй, племя молодое, незнакомое,
Омерзительное, словно насекомое.
Кто эти люди с глазами тучею?
Можно, я буду на них плевать?
Я притворюсь хоть навозной кучею, -
Только не надо меня клевать!
Не причисляюсь к великой рати я,
Мне незнаком ее торный путь.
Вы поднимите мне веки, братия, -
Может, узнаю кого-нибудь.
Она вещи собрала , сказала тоненько:
'Мне, пожалуй, на дорогу джин без тоника...'
Так - буффонада с моим участием,
Фарс, на живую скрепленный нить.
Я бы считала великим счастием
Что-то, в чем можно себя винить,
Что разрешимо ломаньем пальчиков,
Воплями в трубку, лицом в слезах;
Я предпочла бы кровавых мальчиков
Тем, кто стоит у меня в глазах...
Травка зеленеет, солнышко блестит.
Черный истребитель по небу летит.
Форточка делит ковер на полосы.
Серая клякса сырой луны.
Те, чьи слова не имеют голоса,
Вряд ли опасны, но как страшны!
Кто-то заходится жутким хохотом,
Кто-то скулит и ползет на плед.
Комната полнится ватным грохотом
Тех самолетов, которых нет.
У тятеньки, у маменьки
Просил солдат говядинки.
Ступай, проглот, отседова,
Не трогай наше едово!
Кто б попросил, - без страстей, без клятвия,
Не взгромождая сердечный бред, -
Я улеглась бы, раздвинув лядвия, -
В нашей провинции жадных нет.
Что ж тебе надо, нервозной деточке, -
С кем говорить? На кого пенять?
Может, еще по одной таблеточке?
Может, еще по четыре - пять?...
Сын Тредьяковского Клит гекзаметром песенки пишет.
Стих его чистым размером, свежею рифмою дышит.
Толстенький ватман исколот точками,
Фразы с зацепками на концах.
То, что когда-то казалось строчками,
Нынче болтается на столбцах.
Можно прийти к компромиссу некому, -
Скажем, немил тебе белый свет, - ...
В общем-то, незачем. Некак. Некому.
Нечего. Нечему. Негде. Нет.
Я приехал. Я же сказал - приеду.
Я нашел твой след и пришел по следу,
От жары дурея, как кот ангорский,
В этом вашем гребаном Черноморске.
Я от скуки сбил трех придурков в стайку
И глумлюсь над ними за кров и пайку,
И, стремясь ни в чем не отстать от века,
Шлю цветы жене коммуниста-грека.
Днем ты служишь где-нибудь на Дзержинке,
Коготками лупишь по пишмашинке,
Поджимаешь губки в ответ на шутки, -
Боевая девочка в драной шубке.
По ночам ты бродишь в своей каморке,
Заплетаешь в жгут бахрому на шторке,
Теребишь сургуч на пустом конверте
И считаешь жизни до полной смерти.
II
Наше имя тут клацает, как защелка,
Ударяет по небу легко и колко,
Отдается в ушах и смешком, и стоном,
Завлекая неумных обманным звоном.
Подойди ко мне, Герда, в шуршаньи шелка.
В этом мире мы вместе - а много ль толка?
Здесь мы муж и жена, но, по сути дела,
Мы чужие, моя ледяная дева.
Ты глядишь виновато, - оставь, не надо.
Я и так себя чувствую тенью Ада.
Все бессмысленно, Герда, за этим кругом.
Он и здесь нам не даст обладать друг другом.
...Я спускаюсь к реке потаенным ходом.
Ты вчера здесь сидела с одним уродом.
Вон лежит его тельце, в песке и в иле.
Как нередко уроды тебя любили.
III
Кто ее, эту дурочку, выдумал?!
Я готов был застыть навсегда
Среди прочих хорошеньких идолов
Возле трона из ясного льда.
Снег кружится, как стая над падалью,
Над короной властнее иных,
И снежинки тяжелые падают
Из немеркнущих глаз ледяных.
Все как прежде у нас в Бесконечности.
И с ледком на припухшей губе
Я за Гердой плетусь, вместо вечности
Оставляя лишь 'ВЕЧНОСТ...' тебе.
IV
Я устал. Вертиго, вертиго, вертиго.
Тошнота. Воздух осени влажен и тонок.
В этот раз ты не знала почти ничего,
Мой ягненок, мой финик, мой беглый ребенок.
Из мерзейшей квартирки - та-там - на восток,
Как большая Диана из темного леса,
Ты выходишь ко мне, мой душистый цветок,
Городская добыча глухого балбеса.
Ты уже не похожа на крошку из грез,
Но и нынче, плечо твое сжав осторожно,
Я смотрю на тебя, задыхаясь от слез,
Понимая, что - там-та-ра-там - безнадежно,
Что как только мой выстрел - тра-та-та-та - хруст -
(Мы с дружком с этим справимся просто и споро) -
Я останусь один. Мир останется пуст.
Ты останешься здесь. Оставайся, Ленора.
Но когда муженек своим мерзким устам
Даст бродить по купели разбухшего стана, -
О Кармен, Карменситочка, вспомни-ка там-
тарарам-таратунные струи фонтана!..
V
Хочется волком выйти и выть в степи.
Вырыть в земле могилу и лечь туда.
Бедная моя Ева, терпи, терпи.
Он обещал мне, что это не навсегда.
Сколько веков мы топтали земную твердь
Прежде, чем понял я, чем Он нам дал под дых:
Он покарал нас не миром, где боль и смерть.
Он покарал нас уменьем любить других.
Он покарал нас, решив, что за разом раз
Жаждать, любить и нежить, как дар благой,
Будет один из нас одного из нас.
Будет кого-то другого любить другой.
То, что он выдумал в райских садах своих,
Много страшнее, чем рана, чем смертный час:
Он покарал нас, когда превратил двоих
В сонм из потомков, навек поглотивший нас.
Снова родишь ты дитя в отведенный срок,
К теням, морочащим нас, прибавляя тень.
Бедная моя Ева, терпи, дружок.
Он нас допустит обратно. В какой-то день.
Стекла мутны, как в сыром предбаннике.
В складках постели живет зима.
Главное только - не делать паники.
Паника, детка, придет сама.
Что ты дрожишь, как похмельный пьяница?
Все образумится - вот те крест.
Все обойдется. Пройдет. Останется.
Схватит. Облепит. Сломает. Сьест.
Наша Таня громко плачет, -
Это что-нибудь да значит.
Кажется, воздух. За жирной тиною
Бледного солнца мазок нагой.
Тех, кто дарен был такой картиною,
Не соблазнить никакой другой.
Выплюнь-ка ряску. Откинься на спину.
Воздухом влажным наполни грудь,
И, словно слизень, попавший на стену,
Вниз - по течению - тронься в путь.
Птичка божия не знает
Ни хрена о тех из нас,
Кто поныне продолжает
От ее страдать проказ.
Ночь - как корабль меж дневными мысами,
В ближнем отсеке поет комар.
То, что вчера представлялось мыслями,
Напоминает ночной кошмар.
Форточку нафиг. Ковер в прихожую.
Плед на балкон. Завести часы.
В зеркале морду найдя похожую,
Не увидать за спиной косы...
Мы все поймем, мы обойдем
И впредь условимся.
Ведь мы не первый день живем,-
На понт не ловимся...
Здравствуйте, милые , вот я выползла.
Тычусь в углы, как лесная тварь.
Чай, это травка наружу выбилась?
Мне-то казалось - у нас январь.
Я устояла, а вы, родимые?
Все отгремело, ушла беда...
Что ж вы, как школьники нерадивые,
Глазки отводите кто куда?
Мы писали, мы писали,
Наши пальчики устали.
Наши пальчики свело
В белоснежное крыло...
Строчка за строчкой. Строфа корежится.
Не торопись. Подожди еще.
Страх отслоится, как с ранки кожица,
Видишь, светает? Подставь плечо
Утренней сырости. Кот допрыгался, -
Влез на окно И разбил стакан...
Город очухался И задрыгался,
Неистребимый, как таракан.
Крутится, вертится шар голубой.
Так бы, пожалуй , свихнулся любой.
Буду возякаться с мерной рюмочкой,
Жить осторожно, ценить момент.
Ворох бумаги под старой тумбочкой -
Как неудавшийся монумент.
Все позади, хоть не очень верится.
Ручки дрожат, но должно пройти.
Что-то все как-то куда-то вертится.
Как-то все где-то на пол-пути...
Советских актёров часто ставят в пример как образец духовной силы, национальной гордости и внутренней красоты. Они стали символами эпохи, носителями культуры и нравственности. Но, как известно, за кул...
Актеры — люди творческие, но кто бы мог подумать, что некоторые из них скрывают прекрасный голос. В эпоху раннего Голливуда актеров с музыкальными способностями было немало — это считалось скорее норм...
Неузнаваемая Ким Кардашьян в объективе фотографа Маркуса Клинко, 2009 год. Памела Андерсон в самой первой съёмке для журнала «Playboy», 1990. На фото голливудская актриса Dorothy Lamour и шимпанзе Джи...
Расскажем, как сложилась судьба актеров, которые начинали сниматься еще в детстве.
Остаться на вершине в Голливуде удаётся не каждому, особенно если путь начался в детстве. Одни актёры теряются из-за...
Два года назад отечественное телевидение столкнулось с беспрецедентной кадровой тектоникой — целая группа ярких и узнаваемых ведущих стремительно исчезла с экранов федеральных каналов. Эти лица долгие...
Кира Найтли на страницах журнала к выходу фильма «Пиджак», 2005. Следы динозавра, раскопанные в русле реки Палакси. Техас. США. 1952г. Самая большая женщина рядом с самым маленьким мужчиной, 1922 год....
