Григорьеву

Я так боюсь мужей-мерзавцев,
они так подлы и грубы,
они как грузчики бранятся,
чуть что взвиваясь на дыбы.

Вчера, приникнув к телефону,
елейным сладким голоском
спросил у мужа я про донну,
но был обозван г...юком.

И множество иных созвучий,
струящих глупость, яд и злость,
из пасти вырвавшись вонючей
по проводам ко мне неслось.

В кафе, в Сокольническом парке,
я ел пирожное 'лудлав'
и думал, осушив полчарки:
'Противный муж, как ты не прав!

За что тобою нелюбим я?
Ведь я умен, богат, красив.
Несправедлива епитимья,
твой приговор несправедлив!

Ворчливый муж, взгляни на поле
и обрати свой взор к цветам1
В них мотыльки по божьей воле
впиваются то тут, то там.

Вопьется, крылышком помашет,
вспорхнет, нырнет в ветров поток,
и уж с другим в обнимку пляшет,
уже сосет другой цветок!

И даже труженица-пчелка -
и та как будто учит нас:
один цветок сосать без толку,
он так завянуть может враз.

Мужья! Амуру и Природе
претит понятие 'супруг',
цветок - не овощ в огороде,
ему для жизни нужен луг,

и бабочек нарядных стаи
нужны ему, как солнца свет!
Мужья, я вас не понимаю.
Я вас не понимаю, нет.