Не ты ли, мама, так грустно пела,
Не ты ль, три года душой скорбела, –
Что ненавидеть могу я только,
Идя по свету скитальцем горьким?

Но кто посмеет взглянуть с укором?
Кого покрыл я, скажи, позором?
Мое же сердце, – легко ранимо,
Сгорает юность моя незримо!

Дружки резвятся, смеясь открыто,
Я рядом с ними держусь бодрее,
Но то не знают, что я уж тлею,
Морозцем юность моя побита.

Откуда знать им, коль друга нету?
Кому поведать, как я страдаю,
Кому открою души заветы,
Во что я верю, о чем мечтаю?..

Одна ты, мама, на белом свете, –
Все для меня ты – любовь и вера;
Уж не надеюсь тебя я встретить,
Сгорает сердце мое без меры!

Мечтал я часто в душе о многом,
О нашем счастье я думал, мама,
Пройду, казалось, любой дорогой,
Но вместо славы – разверзлась яма!

Одно осталось теперь желанье:
В твои объятья упасть, рыдая,
Излить всю душу тебе, родная,
Больному сердцу забыть страданья…

Отца, сестрицу и братьев милых
Хочу обнять, безо всякой злости,
И пусть застынет тогда кровь в жилах,
И истлевают в могиле кости.