Семейные тайны династии Ургант

…Старый питерский двор-колодец недалеко от Никольской церкви. Объявление на двери подъезда c такого-то числа не будет горячего и холодного водоснабжения до окончания ремонтных работ. Последний этаж: кошачьи блюдечки на театральной афише у двери и подкова на ней — на счастье. Нас встречают хозяйка квартиры Нина Ургант в модных обтягивающих брючках и четыре кошки.

«Мои кошки — моя семья»

— ОНИ все «дворяне», — говорит Нина Николаевна. — Всех их бросили. Дунечка была со сломанной ногой, я стала лечить ее, и она у меня осталась. Черныш был с опаленным боком — видно, плеснули кипятком. Этот красавец-великан Федечка пришел ко мне на дачу совсем маленьким с обожженными усами…

— И вы еще, я так понимаю, кроме своих подкармливаете и бездомных кошек…

— Ну а как же? Жалко ведь. А мои кошки — это моя семья. Они у меня разбалованные. Не то что я — я мяса не ем. А им только мясо подавай — сердце или печенку. Так и живу! Но у меня есть сын Андрюша, есть внук Ванечка, которые мне помогают. А еще есть внучка Машенька, заграничная. Они с мамой 12 лет назад в Голландию уехали. Сейчас ей 20. А еще есть чудесный правнук-турчонок.

— Машка года три металась, не могла определиться, как ей быть и где жить: то собиралась учиться на актрису в Петербурге, потом вернулась в Голландию и пошла волонтером в приют для бездомных. А теперь вот подарила мне внука! — добавляет Андрей.

Кстати, об Ургантах — втором и третьем. Создается впечатление, что Андрей Ургант работает ВЕЗДЕ. Концерты, презентации, анреприза, кино…

— Как на все хватает времени?

Лучшие дня

Георгий Ярцев. Биография Посетило:11258

Михаил Трухин. Биография Посетило:8672

Веселый герой с печальным взглядом Посетило:6680

— Все объясняется просто: очень хочется кушать, — смеется Андрей. — На самом деле хватает времени. Просто надо уметь распределять его наилучшим образом. А это уже привычка и опыт.

27-летний Иван пошел по папиным стопам. Он ведет ряд популярных программ по Центральному ТВ, а до этого два года трудился в одном из питерских ночных клубов как просто Иван, не прикрываясь своей громкой фамилией: «Хотелось самому всего добиться».

— Ваня мне пожаловался, что устает, — говорит Нина Николаевна. — На что я ему сказала: «Когда мне было 27 лет, я снималась в 2–3 картинах одновременно плюс театр». Однажды я отснялась в Минске, мне взяли такси, чтобы я успела на утренний спектакль в Ленинграде, и я на этом такси полумертвая приехала, но сыграла. И опять так же поехала на съемки. На чем я только не ездила! И на танке, и на грузовике, и на тракторе… И хватало на все сил!

— Словом, непреодолимое желание быть знаменитой. Тщеславная была ужасно, ребенком не занималась, — продолжает Андрей.

— Да, не занималась! — соглашается Нина Николаевна. — Зато Андрей какой вырос хороший. Раньше школы-интернаты были совсем другие, я могла им доверить своего ребенка.

Жизнерадостный Андрей Львович при воспоминании о своих юных годах до сих пор обижен на маму. Считает, что у него было «трудное детство».

— Я до сих пор иногда просыпаюсь в холодном поту и вспоминаю те времена, — говорит он.

— Почему? Старшие ребята обижали?

— Да нет — в интернате мы жили замечательно. У нас там была такая коммуна, и мы перед сном обливались холодной водой зимой, осенью спали с открытыми форточками и никогда не болели.

— Сами так делали или вас заставляли?

— Сами! У нас был такой спартанский режим. Гуляли много, бегали, играли и всегда очень радовались, когда кто-то из родителей приезжал. А трудно мне было потому, что я видел маму гораздо реже, чем другие пацаны своих родителей. И эта детская обида до сих пор осталась. А после интерната меня воспитывали тетка и бабушка, в то время как Нина Николаевна играла Джульетт и всяких других персонажей по 30 спектаклей в месяц.

— Все-таки вспоминается больше плохое или хорошее?

— Да конечно, хорошее! Плохое забывается. И лучшие друзья у меня именно с тех пор. Иногда вспоминаю, как еще лет 15 назад стоял в очереди за гречневой крупой, колбасой, сахаром — это я уже был сознательным человеком, пусть и очень известным. И все это было не в послевоенные годы, а буквально вчера, когда космические корабли бороздили просторы Вселенной. А мы покупали гречку по талонам — самая большая и богатая страна. Но все вспоминается с улыбкой. Это прошло, и мой сын уже не знает, что это такое. А дочь вообще не знает, что такое пионерская организация, дедушка Ленин и талоны, потому что она в школе училась в Голландии.

— Но вы ведь и в застойные годы умудрялись жить нормально.

— Так я работал одновременно артистом и монтировщиком сцены. После спектакля оставался и разбирал декорации. Как артист получал 120 рублей плюс 2 рубля суточных, если мы были на гастролях, а как монтировщик — 800 рублей. Это была сдельная работа и очень тяжелая. Декорации были четырехэтажные. Когда наш питерский «Ленком» закрылся на ремонт, мы 8 месяцев были на гастролях. И я мог себе позволить позвонить жене, сказать, что соскучился, она прилетала ко мне, допустим, в тот же Минск, и я мог все это совершенно спокойно оплатить. Но было и так, что в свои 28–29 лет, уже имея Ваньку и Машку, я, выходя из дома, собирал во дворе молочные и лимонадные бутылки и сдавал их.

— Андрей, а вы всегда хотели быть актером или это влияние мамы?

— Всегда! Хотя и мама тоже повлияла, и, безусловно, ее окружение. Когда я смотрел, как тот же Андрей Миронов играет на сцене, и видел, какое наслаждение он от этого получает, я понимал, что это самая лучшая в мире профессия. И сейчас так же считаю.

«Хоромы» с прротекшими потолками

НИНА Николаевна угощает нас домашним пирогом.

— Любите готовить?

— Это семейное у нас. Я не знаю никаких рецептов, всегда готовлю, как бог на душу положит. И всегда все говорят, что вкусно. А вообще люблю самую простую еду — селедку, кислую капусту, картошку, чай, хлеб.

— Вы живете в довольно старом доме, где, насколько я знаю, часто отключают воду. Как же вы готовите?

— Да у нас это часто бывает — ни холодной, ни горячей воды. Чтобы принять душ или сварить что-то, я должна ночью набрать воды. Такое мучение… Мне говорят: скажи, попроси — но я не могу. Путин меня поздравляет с каждым праздником, и, может быть, я как-нибудь приглашу Владимира Владимировича ко мне в гости — посмотреть, как живет народная артистка.

— А как вы вообще здесь оказались?

— У меня был муж Кирилл Ласкари, очень энергичный человек, которому категорически не нравилась моя хрущоба на окраине Питера, и он обменял ее на центр, поближе к Мариинке, где работал. Андрей вот тоже мне предлагает: «Мама, давай мы эту квартиру продадим и купим тебе нормальную, чтоб и вода была, и кухня с окном», — но я не могу. У меня здесь такая аура, я здесь столько лет прожила, и мне кажется, что все те люди, что были здесь, собирались за этим столом — и Андрюша Миронов, и Володя Высоцкий, и Олег Даль, и Валя Никулин, и вся моя четверка из «Белорусского вокзала» — что все они поселились здесь, оставив частичку своего добра и света.

…Нина Николаевна известна большинству зрителей не по своим разноплановым ролям в Александринском театре в Питере, где она играет уже 40 с лишним лет (кстати, будете в Северной столице — обязательно посмотрите «Королеву Английскую». Единодушное мнение: Ургант играет гениально), а по трагическим и лирическим одновременно кинообразам женщин военной поры.

— Какую из своих работ вспоминаете с наибольшим удовольствием?

— Естественно, «Белорусский вокзал». Эта картина подарила мне радость общения с такими артистами, как Евгений Леонов, Анатолий Папанов.

Сейчас в кино если и предлагают что-то, то в основном такое, от чего приходится отказываться. Я не могу играть то, что мне неинтересно.

«Не бойтесь влюбляться»

ПРИ общении с Ниной Николаевной ловишь себя на мысли — ну никак не дать ей ее «паспортные» 75! Ни внешне, ни внутренне:

— Забыть возраст мне помогает то, что я очень люблю жизнь и принимаю ее во всех проявлениях. Обожаю застолья, люблю принимать гостей у себя дома… Я не замечаю своего возраста, потому что всю жизнь любила. Это имеет огромное значение. Я влюблялась в партнеров по фильму, спектаклю, в режиссеров, просто мужчин. Как правило, это не переходило за рамки творческого увлечения, ни о каком интиме речи не было.

— А как же страдания из-за любви и вытекающие отсюда клятвы никогда больше никого не любить, чтобы никто не сделал тебе больно?

— Все эти обещания забываются, когда приходит новая любовь. И опять любят, и снова верят, и опять счастливы. С любовью вырастают крылья. И если даже с кем-то расставалась, я не сетовала, не обижалась, потому что испытанная любовь давала мне ощущение полета. Я не верю, что человек может любить только однажды.

— У вас, наверное, были очень хорошие родители. Только человек, выросший в теплой обстановке, не боится сам дарить свое тепло другим…

— Да. Я вот думаю, почему у меня получались роли всех этих женщин во время войны? Да потому, что у меня во время оккупации примером была моя мама. Отец и брат ушли воевать, а нас осталось четверо.

— Вы были старшей?

— Я была средней — когда началась война, мне было 11 лет. А Галя и Герман — брат и сестра — были совсем маленькие. Мама, для того чтобы выжить, работала в немецкой пекарне. Каждую ночь на животе под платьем она приносила нам буханку хлеба. И если б ее поймали, ее бы расстреляли. У меня навсегда в памяти осталась картина, как то ли власовец, то ли немец взял еврейскую девочку за ножки и разбил ее голову о телеграфный столб. Я от увиденного потеряла сознание. Я не знала, что такое Бог, хотя была уже большая, но нас этому не учили. Но люди вокруг говорили: «Бог всем помогает». И я ходила в церковь и просила: «Боженька, верни мне моего папу и моего брата». И они вернулись. С тех пор я верю в Бога.

— Каким образом Нина Ургант оказалась в Питере?

— Просто туда поехали учиться все мои друзья, ну и я вместе с ними. Подала документы в политехнический и педагогический институты — туда же, куда и они. Но я понимала, что не поступлю, потому что из-за войны в моем образовании были большие пробелы. Тогда подала документы еще в слесарную школу. Думала, хоть туда поступлю, но домой не уеду! А напротив общежития, где мы жили, был театральный институт. И я подумала: почему бы не попробовать поступить еще и туда?

— То есть все это было спонтанно?

— Абсолютно! Я пришла туда, а мне говорят: «Уже идет 3-й тур, вы опоздали». В коридоре курила женщина. Она оказалась мастером, что набирала курс. И, видно, что-то ее привлекло во мне и она спросила: «Откуда вы?» — «Из Даугавпилса». Женщина побледнела: «Я родилась в Даугавпилсе». Ее звали Сойникова Татьяна Григорьевна. Это был тот самый счастливый случай! И вот мне дали молодого режиссера, он меня послушал (я читала «Тройку» Гоголя) и говорит: «Вы все правильно делаете, но не видите и не слышите. А надо играть по Станиславскому». А для меня тогда что Станиславский, что Петр Иванович — я о нем ничего не знала. Но все же меня допустили к 3-му туру. И вот я думаю: как же мне показать, что я вижу и слышу? И когда я читала «Скажи, птица-тройка, куда ты несешься? Дай ответ!», я приложила руку к уху и говорю: «Ну не дает ответа!» Вся приемная комиссия буквально легла на стол от смеха, и меня приняли — «за необыкновенную непосредственность». Вот так я попала в эту профессию, которая меня спасает от всего. И я счастлива, что и Ванечка, и Андрюшка выбрали ее же. Конечно, я мечтала, чтобы в доме был настоящий мужчина, который может что-то починить. Но до сих пор я сама чиню и электричество, и утюг. Так что у меня фактически мужиков нет — одни актеры. А хозяева в доме — кошки.

— Говорят, вы еще и спортом занимаетесь?

-Когда-то я не могла встать с постели, не сделав получасовую гимнастику. А потом у меня заболел позвоночник. И я забросила занятия. Моим спортом стала работа. Не знаю, может быть, кто-то не волнуется перед выходом на сцену. Я же волновалась перед каждым спектаклем.

— Вы?! Да вашей фигуре позавидует любая молодая женщина!

— После войны я быстро набрала вес. А как пришла в институт, сразу похудела. Никаких диет — все сделали работа и нервы. Я не могла есть ни перед спектаклем, ни перед репетицией, ни перед съемками. А после работы приходила обычно поздно вечером и ела только один раз в сутки — на ночь, когда съедалось все, что только можно съесть. Вот говорят: «Завтрак съешь сам, а ужин отдай врагу», — у меня же было все наоборот.

— Лето проводите на даче?

— Обожаю этот кусочек земли. Хожу там без косметики, без прически, меня никто не узнает.

Моя соседка по даче — Люся Сенчина. Мы с ней очень мирно живем, у нас 3 собаки, все приблудные. Мы им построили будку и зимой подбрасываем туда еды. Люблю ходить за грибами, солить их, и мои дети потом с удовольствием это едят. Словом, люблю сельский образ жизни. Встать рано утром, выйти на крыльцо и сказать: «Здравствуй, солнышко!» И однажды солнышко мне ответило мужским голосом: «Здрасьте, Нина Николаевна!» Оказалось, мой сосед вышел по нужде и решил, что я с ним здороваюсь.

«До сих пор витаю в облаках»

— ГОВОРЯТ, внуков любят больше, чем детей. Но я больше всех люблю своего сына, хотя и Ваню тоже люблю очень. Внук внимательный такой! Появляется всегда с подарками. Долгое время я жила в театральном общежитии, даже когда была уже довольно известной артисткой. Маленький Андрюша сидел и засыпал, глядя мои спектакли. А когда я репетировала, другие актеры были для него няньками. В общежитии у меня была своя комнатка. А когда я получила свое первое звание «Заслуженная артистка» (в 28 лет), мне дали квартиру, ту самую хрущевку на окраине.

— А как получилось, что вы оказались одна с маленьким ребенком на руках?

— Отец Андрюши Лев Милиндер меня разлюбил, полюбил другую. Мы расстались, когда Андрею еще года не было. У меня не было своей жилплощади, а у мужа была. Нет, никто меня не выгонял, но мне самой казалось, что я не имею права — это же была не моя квартира. Меня даже сотрудницы ЖЭКа уговаривали: » Вы что, с ума сошли?! Ваш ребенок здесь родился». Но я отказалась: «Нет. Это не мое».

— А сколько вам тогда было?

— 28.

— Все-таки уже не тот возраст, когда витаешь в облаках…

— Я витаю до сих пор. Тяжело было, конечно. Сомнительные удобства, общая кухня, общежитие было очень сырое, Андрюша часто болел. И зарплата у меня была маленькая, но как-то хватало. Правда, часто одеть было нечего. Но в целом я не замечала всего этого. Потому что счастья было — вагон! Я играла по 38 спектаклей в месяц, практически не выходила из театра. А сейчас вроде и надеть есть что, и поесть, а счастья такого нет. Отношение людей тогда другое было к театру, к актерам… Я хожу по Ленинграду, как по деревне, — каждый меня остановит, поговорит, заплачет.

— А не утомляет такое чрезмерное внимание?

— Нет. Наоборот, когда у меня плохое настроение, выхожу на улицу и иду к Никольскому собору поставить свечку. И часто нищие, что просят у собора милостыню, говорят: «Народная, посиди с нами — нам больше дадут». И я сажусь, и действительно им больше дают. И прихожане все здороваются со мной.

— Первого мужа вы легко простили за предательство. Наученная горьким опытом, наверное, были более счастливы во втором браке?

— К сожалению, мое второе замужество также оказалось неудачным. Со мной было тяжело, потому что я всегда очень много работала. Мужей раздражало то, что меня постоянно нет дома. Особенно Кирилла, когда про него говорили: «Муж Нины Ургант». При разводе он повел себя не по-мужски: все-таки семь лет вместе прожили. Но когда я однажды вернулась домой, то не нашла ничего. Даже люстры были срезаны. Сын Андрюша тогда меня сильно поддержал: «Мама, не плачь!»

Когда я пыталась понять, почему Кирилл так себя повел, подумала: может, причина в обиде? Он хотел, чтобы я родила ребенка. А я же занималась творчеством и думала, что дети мне помешают, время отберут. С замужествами и вовсе решила больше не связываться: раз дважды не получилось, то решила, что это не для меня.

Нет, не было никаких мыслей отомстить ни первому, ни второму мужу, что вы! Но на семейной жизни я решила поставить крест. А сейчас счастлива, что все-таки родила, хоть Андрей и появился случайно. С годами поняла, что в жизни можно надеяться только на семью, на родных людей.

Ваше имя (*):
E-mail (*):
Website

Заголовок (*)
Ваш комментарий (*):
Я не робот...

Лучшие недели

Зоя Зарубина — человек-легенда Посетило:24655

«Король русского шансона» Посетило:17910

В плену иллюзий Посетило:31076