Жить означает верить и надеяться, лгать и лгать самому себе.

Амбиции — это наркотик, который делает своих наркоманов потенциальными безумцами.

Мы живем в языке, а не в стране.

Среди мучеников, которым не отрублены головы, набираются великие гонители.

Пишите книги только в том случае, если вы собираетесь сказать в них то, что никогда никому не осмелились бы доверить.

Каждый день человек начинает сначала, несмотря на все, что он знает, вопреки всему, что он знает.

Одержимость самоубийством характерна для человека, который не может ни жить, ни умереть и чье внимание никогда не отклоняется от этой двойной невозможности.

Каждая уступка, которую мы делаем, сопровождается внутренним умалением, которое мы не осознаем непосредственно.

Кто повстанцы? Кто поднимается с оружием в руках? Редко раб, но почти всегда угнетатель превращался в раба.

Отрицание есть первая свобода ума, однако отрицательная привычка плодотворна только до тех пор, пока мы прилагаем усилия, чтобы преодолеть ее, приспособить ее к нашим нуждам; однажды приобретенное, о

Бог — болезнь, от которой, как нам кажется, мы излечились, потому что в наши дни от нее никто не умирает.

Цивилизация уничтожается только тогда, когда уничтожаются ее боги.

Общество — это не болезнь, это катастрофа. Какое глупое чудо, что в нем можно жить.

Фанатик неподкупен: если он убивает за идею, то с таким же успехом может и убить себя за нее; в любом случае, тиран или мученик, он чудовище.

Пределом всякой боли является еще большая боль.

Все является патологией, кроме равнодушия.

В зоопарке все животные ведут себя пристойно, кроме обезьян. Чувствуется, что это уже без пяти минут люди.

Быть чем-то определённым - без каких-либо оговорок - всегда предполагает ту или иную форму безумия.

Никогда не соглашайся с толпой. Даже если она права.

Справедливость - это воплощенная несбыточность, гигантская неосуществимость, единственный идеал, о котором можно уверенно утверждать, что он не реализуется нигде и никогда, и которому, кажется, против

Сам по себе коммунизм выглядит единственной реальностью, на которую ещё может положиться всякий, кто сохранил хоть соломинку веры в будущее. Но разве человечество не впадает в пустые абстракции, когда

Срок, отпущенный коммунистической идее, зависит от скорости, с какой она израсходует свои утопические запасы. Но пока они есть, коммунизм неизбежно будет соблазнять общества, замещая умершие или ослаб

Влияние национальной идеи можно понять с помощью исторических аналогий. Христианство античному обществу нанесло смертельный удар, для варваров же, наоборот, стало благословением. Не возродив одряхлевш

Общество развивается и упрочивается, только если ему подсказывают либо внушают идеалы, абсолютно непропорциональные нынешнему состоянию. Утопии для общества - то же, что предназначение для народа.

Чтобы выделиться среди других народов, чтобы унизить и растоптать их или просто чтобы найти свое неповторимое лицо, народу нужна безумная идея, которая его ведёт, ставит перед ним цели, несоизмеримые

Утопия враждебна всякому отклонению, всему бесформенному, всему выбивающемуся из ряда. Утопия укрепляет однородное, типичное, повторяющееся, правильное. Но жизнь - это взрыв, ересь, нарушение физическ

Мечты утопистов рано или поздно сбываются. Но то, что для них было совершенством, нас душит безликим счастьем, затягивает и перемалывает жерновами "всемирной гармонии". Их химеры становятся нашими б

Теории бессильны: глубины истории непроницаемы для доктрин, задевающих лишь её поверхность. Эпоха христианства в корне отличалась от христианства как такового; коммунистическая эра, вряд ли будет похо

Всякий замысел - скрытая форма рабства.