Латышский художник.
Всем знавшим его людям Матвей казался человеком необычайным. Сейчас, когда прошло три четверти века после его неожиданной смерти, он видится в контексте своей эпохи ее органической частью, более того, одной из наиболее характерных фигур того времени, воплотившей в себе практически все новые духовные веяния российской культуры 1910-х годов. В исторической перспективе Матвей предстает художественным деятелем универсального типа, чутко уловившим потребности внутреннего саморазвития русской и европейской культуры начала XX века.


