Обман вполне оплачен и оправдан,
И очень трудно было не соврать,
И нам теперь где вымысел, где правда,
Где явь, где бред, вовек не разобрать.

Сквозь ковш Большой Медведицы прозрачный,
Сквозь ветки яблонь в белых лепестках
Не разглядеть, и надо однозначно
Читать, что пишет автор на листках.
А он напишет про все на свете,
О совпаденьях из наших снов,
И мы поверим, совсем как дети,
Как в наважденье, в порядок слов.
Запахнет морем и эвкалиптом,
Густым настоем индийских трав…
Ах, как же сладко читать запоем,
Покой за это и сон отдав.

Итак, она, жена давно чужая,
Плывет с другим к далеким берегам,
И Новый Свет, корабль принимая,
Не знает, кто прибудет по следам
Угрюмым утром, больной и слабый,
И что случится - не угадать…
Ему б лечиться, да вечной славы
У всех шотландцев не отнимать.
А он в коросте и в лихорадке,
Превозмогая сезон дождей,
Все что-то пишет в своей тетрадке
Про честь и храбрость цветных вождей.

И вот, покуда дождь на крышу сыпал
Из ожиданья, как из сундука,
Вдруг буквой i костыль у Флинта выпал,
А вместе с ним - и книга на века.
А по-другому и не бывает -
Из настоящей своей беды
Выходят сказки, в которых тает
Людское горе, как будто льды.
И не мешайте ему скитаться
И заблуждаться на всякий счет, -
Когда допишет, быть может, статься,
Что так и в жизни произойдет.

Распустит ночь серебряную пряжу
И нитями на волны упадет.
Она придет по утреннему пляжу,
Оставив дом, сама к нему придет.
А что греховно, и что духовно,
Запишет кто-то - не нам судить, -
В реестре судеб. Но в девять ровно
Он их в то утро соединит.