I

Инишбофин. Воскресенье. Утро.

Солнце, чайки, гарь и стук мотора.

Нас по одному передавали

По шатучим сходням в чрево лодки,

Нервно дергавшейся раз за разом

Под прибавкой груза. Мы сидели

По двое, по трое на скамейках,

Плотно стиснутые, как овечки,

Рта не смея отворить от страха.

До отказа нагрузился катер —

Вот сейчас черпнет планширом воду.

Штиль стоял на море. И однако,

В тот момент, когда мотор взревел

И матрос, качнувшись, ухватился

За борт, помню, как упало в пятки

Сердце. Эта чуткая подвижность,

Живость катера — меня пугали

До смерти. Все время переезда

Через неподвижную прозрачность

Было мукой. Словно я глядел

Сверху, из другой какой-то лодки,

В небесах плывущей, ясно видя

Нашу беззащитность, уязвимость, —

И жалел людей, плывущих в море.

II

Claritas. Прозрачная латынь

Идеально выражала смысл

Барельефа над фасадом церкви,

Освещенной солнцем. Иисус

На коленях. Иоанн Креститель

Выливает каменную струйку

На главу Христа. Река под ними

Изображена чредой волнистых

Черточек на камне. Между ними

Плавают в воде смешные рыбки.

Больше ничего. Но эта ясность

Под собой незримое таила:

Колыхание подводных трав,

Шевеленье медленных песчинок,

Тусклое сиянье глубины.

В мареве полдневном пред глазами

Зыбился, раскачивался, плыл

Тайный иероглиф этой жизни.

III

Давным-давно когда-то мой отец

Отправился опрыскивать картошку

На поле у реки, меня не взяв

С собою: дескать, медный купорос

Мог мне обжечь глаза, а распылитель

Был нов и не опробован и лошадь

Пуглива. В общем, я остался дома,

Обстреливая камушками сдуру

Сидевших на сарае воробьев.

Но в тот момент, когда отец вернулся,

Я был на кухне. Сквозь окно я видел,

Как он вошел во двор — один, без шляпы,

С блуждающим ошеломленно взором,

Шатаясь, точно призрак… Оказалось,

Когда он разворачивал телегу

На крутояре, лошадь вдруг взбрыкнула,

Попятилась, колеса занесло,

И всё — телега, распылитель, лошадь,

Оглобли, цепь, колеса и копыта, —

Всё ухнуло с обрыва кувырком

И кануло в реке. Минутой позже

Поодаль бойко вынырнула шляпа

И поплыла куда-то вдаль… В тот день

Я словно сквозь рассеявшийся морок

Увидел заново отца. Он вышел

Ко мне стопами мокрыми на брег:

И что могло нас разлучить отныне?