Я был в Воронеже, на реке
Воронеж, где в деревнях, что в Англии,-
ремень отцовский лежит на ребре,
как корешок Евангелия.

У кирпичей - цинга, а цыган -
до черта. В сущности, каждый - стоик.
Для них и лужа - такой же Ганг.
Воронеж - он там, где нам быть не стоит.

Я был в Поволжье. Пока что Судный
день для них - как волдырь.
В окаменевшей гармошке сруба -
тяжелый уксус былой воды.

Благодаря горизонту, вровень
с тобою птицы летят. От нас
дороги сходятся, словно брови,
и высыхают, морщиня грязь.

Из пряжи бабочка и из свечек
не вылетит. Площади ждут парада,
а истина - только в футляре семечек.
Поволжье - везде, где нам быть не надо.

Я был в Украине. Не для анафемы
сии края и не нар, а парт,
где все коровы - для географии,
чьи шкуры лучше учебных карт.

С баранов стружки торчат, зрачков
почти не видно. Я еду стоя
не в Киев - город больших значков,
тут нам не жить и бывать не стоит.

Я был на Урале. Любая речь,
одевшись в мрамор, звучит как заповедь.
И вместо курганов - любую печь
археологи могут вполне раскапывать.

Урал прилег к жестяной воде,
он гул кует и железо удит.
Он - в кроне дерева,- в бороде.
Урал - это все, где тебя
не будет.

И если ты
для дома не мастак,
и коль хандра заела до упада,
бери билет,
и новые места
тебе расскажут,
что в них быть не надо.