Осенний день притих, поник,
И день и солнце скрылись разом.
Ну, что ж, засветит проводник —
Стеклянный шар кичливым газом.
Твой зонтик снова зацветет
Зеленым, ярким, зыбким шелком,
И струйка света упадет
На нас, сидящих тихомолком.
Черней и уже станет бровь,
Ресницы стиснутся до боли,
И сердцу новая любовь
Подскажет слово новой роли.
Весной украдет облака
С небес любая лужица.
Нахохлив мокрые бока,
Рой воробьев закружится.
Уж на реке сыпучий лед
Ручьями исковеркало.
Вновь по асфальту потечет
Расплавленное зеркало.
И ты себя увидишь там,
Ступающей по облаку,
По дальним, синим небесам,
По солнечному облику.
Не раздави! Не наступай!
Иди по ним с опаскою —
Не то назад умчится Май,
Не обласкав нас ласкою.
Ветер, белый ветер моря,
Занеси окно любви!
А когда в седом узоре
На стекле заблещут зори, —
Позови.
Я приду к своей богине,
Зацелую снег окна,
Растоплю кристальный иней,
Разовью узоры линий,
Как весна.
Да или нет
Тетка моя Варвара
Выпивала полсамовара,
А дядя Увар —
Самовар.
Пили они, как утки,
Круглые сутки,
Зимою и летом,
И были умны при этом,
А знакомый мне критик,
Знаток всех пиитик,
Писал так много
Об исканиях Бога,
О символизме,
Об эмпиризме,
Об Андрееве и вечности,
О Брюсове в бесконечности,
О мифотворчестве Нитче,
Чем больше, тем прытче,
Был признан всем светом —
И был глуп при этом.
Отчего одни глупее,
А другие умнее?
Я тоже пью много чаю
И статьи иногда помещаю,
По разным газетам,
Но умен или глуп при этом,
Ей-ей, не знаю.
Из этих двух положений
В течение года
Искал я исхода,
Пока не встретился с Женей,
Не терпевшей никаких положений
И возражений.
Она мне все объяснила,
Так просто и мило...
Сперва меня обласкала,
А потом сказала: —
«Ты меня любишь, Петя,
Значит, ты самый умный на свете,
А если б ты не любил меня —
Ты был бы глупее любого пня».
И я вполне согласен с Женей
В разрешении моих сомнений.
Две собаки грызутся
Славный, светлый, зимний день,
Пахнет солнцем и морозом.
Черный пудель, словно тень,
Проскользнул за водовозом.
Вдруг, откинув ухо, стал,
Посмотрел на ком зеленый,
Где, не знаю что, клевал
Воробей, в еду влюбленный.
И, прельстившись воробьем,
Подобрался, подтянулся,
Пулей кинулся на ком
И, конечно, промахнулся.
Огорченный свыше мер,
Начал думать о причине.
Мимошедший фокстерьер
Обозвал его разиней.
Пудель вспыхнул: сам дурак!
Фокстерьер оскалил зубы,
И от злости у собак
Мехом вывернулись шубы.
Быть бы драке, но барбос
Рявкнул: это что такое!
И, лизнув друг друга в нос,
Разошлись они без боя.
Я смотрел на них в окно
И решил умом убогим:
Хорошо, что суждено
Быть барбосу очень строгим!
Ну, а если б, например,
В этот миг гулял я с Женей,
И взбешенный фокстерьер
Не расчел своих движений
И отгрыз бы, дик и зол,
(Если б не было барбоса)
Жене бархатный подол,
Ну, а мне, хоть кончик носа.
Сколько б было стонов, слез,
Сколько ругани и грома!..
Хорошо, что есть барбос
И что я и Женя дома.
Солнце палит, солнце пышет,
Разморило небосклон.
На трубе, у самой крыши,
Тянет песню Филимон.
Стену дома кистью мажет
И поет, поет, поет...
Что поет, никто не скажет
И никто ни разберет.
Красят капли яркой краски
Запыленный известняк:
Глазки, лапки, лапки, глазки —
Пестрый фай, а не плитняк.
На ступеньке, у парадной,
Чьи-то кошки мирно спят,
Где-то слышен визг трехрядный
И «халат, халат, халат».
Застрелилась, а смеется —
Розовая вся.
Только солнце, луч кося,
Золотой косы коснется, —
Улыбнется, засмеется,
Розовая вся.
Гробик ласков, словно люлька
Желтая кайма.
Что ни гвоздик, то висюлька,
Кисти, бахрома-
Гробик ласков, словно люлька..
Как дитя, сама.
Завтра, после литургии
(Только б не забыть!),
Надо кисти золотые
Попрочней прибить, —
Завтра, после литургии,
Будут выносить.
Лебяжья канавка
Барышня в синей шляпке,
Опять ты явилась мне.
Сколько цветов в охапке?
Сколько любви по весне?
Вынесло в море Невою
Последний сыпучий лед.
Снова иду за тобою.
Следом любовь идет.
Смело на сером камне
Твои каблуки стучат.
Ну, посмотри в глаза мне,
Ну, обернись назад!
Возле Лебяжьей канавки
Глянешь со ступеней —
Будто поправишь булавки
Синей шляпки твоей.
Холодно станет от взгляда
Твоих подведенных глаз.
Разве любви не надо?
Разве январь у нас?
Но неземной богиней
Уйдешь, насмешку тая...
Барышня в шляпке синей
Опять, опять не моя!
Стук пролетки мягок, сладок,
На вуали много складок.
Ветер вьется, вьет вуаль...
Ветер, ты лица не жаль,
Улетай в лесную таль!
За пролеткой лает звонко,
Лает тонко собачонка.
Собачонка — громче лай,
Наше счастье догоняй,
Говори, что близок Май!
Мой осенний, золотой,
Чахлым солнцем залитой,
Желтый, красный и зеленый
Сад.
На террасе в пестрых стеклах
Вижу краски снов облеклых.
Где ты, где ты, мой влюбленный
Взгляд?
На газоне, сер и хмур,
Ждет весны опять амур,
Держит старый и разбитый
Шар.
Ах, давно ли у фонтана,
Без предела, без обмана,
Нас томил любви сердитый
Жар!..
Невольница серых и северных дней,
Она позабыла про радость огней,
Лишь млечное небо было над ней.
Ночью, когда застывала река,
Раму окна открывала рука.
Белая ночь становилась близка.
Мечтала о черных, как очи, ночах,
Мечтала о белых, как тело, плечах,
Мечтала о сладких, как ласка, речах.
Делалась белая ночь горячей,
Окна мансарды цвели розовей,
Падали слезы на землю крупней.
Увеселительный сад
Терзает уши злой румын,
Тошна его свирель.
У тира толстый господин
Напрасно целит в цель.
Мешает потная спина,
Мешают перья дам.
Повсюду серая волна
Шляп, котелков, панам.
Аплодисменты, вой и стон.
На небе ночь пьяна,
А по бокам со всех сторон
Угрюмая стена.
Я люблю и пою про весну, про весну,
Я тону и иду в глубину, в синеву.
Пусть иду я ко дну, но люблю я одну,
ТУ, мою — лишь засну, не мою — наяву.
Увлекай, уверяй, расцветай, милый Май,
Милый облик не мой, и она не моя!
Лишь во сне я весной, лишь во сне край мой — рай,
Лишь во сне вижу я поцелуев роя!
Я люблю и пою про весну, про весну,
Я тону и иду в глубину, в синеву,
Пусть иду я ко дну, но люблю я одну,
Ту, мою — лишь засну, не мою — наяву.
Советских актёров часто ставят в пример как образец духовной силы, национальной гордости и внутренней красоты. Они стали символами эпохи, носителями культуры и нравственности. Но, как известно, за кул...
Актеры — люди творческие, но кто бы мог подумать, что некоторые из них скрывают прекрасный голос. В эпоху раннего Голливуда актеров с музыкальными способностями было немало — это считалось скорее норм...
Неузнаваемая Ким Кардашьян в объективе фотографа Маркуса Клинко, 2009 год. Памела Андерсон в самой первой съёмке для журнала «Playboy», 1990. На фото голливудская актриса Dorothy Lamour и шимпанзе Джи...
Расскажем, как сложилась судьба актеров, которые начинали сниматься еще в детстве.
Остаться на вершине в Голливуде удаётся не каждому, особенно если путь начался в детстве. Одни актёры теряются из-за...
Два года назад отечественное телевидение столкнулось с беспрецедентной кадровой тектоникой — целая группа ярких и узнаваемых ведущих стремительно исчезла с экранов федеральных каналов. Эти лица долгие...
Кира Найтли на страницах журнала к выходу фильма «Пиджак», 2005. Следы динозавра, раскопанные в русле реки Палакси. Техас. США. 1952г. Самая большая женщина рядом с самым маленьким мужчиной, 1922 год....
