Да как же он, стремясь к великой цели,

Во весь размах своих могучих крыл,

Вдруг предрассудку века уступил

И оборвал до срока на дуэли

Жизнь, важную для нас, для всех вокруг?..-

Спросил меня поэт, мой юный друг.

И правда, ради пользы всей земли,

Искусства соблюдая интересы,

Не лучше ль было разрешить Дантесу

Пятнать прекрасный облик Натали,

Простить ему всю низость, все бесчестье

И пренебречь своею личной местью?..

А то еще и жалобу подать,

Упечь врага ну... на пятнадцать суток,

А самому за этот промежуток

Стихи о чести начертать в тетрадь,

Чтобы нехватка жизненной отваги

Восполнилась хотя бы на бумаге?

Да, мудрый Пушкин видел их насквозь.

Он знал: ничтожны эти человечки,

Он изучил коварство их и злость

И все ж пришел на берег Черной речки -

Сразить врага иль бездыханным пасть...

Так честь велела. Так велела страсть.

Он, как гривастый африканский лев,

Пустыню потрясавший громом рыка,

Был полон жаждой мщения великой

И не пытался усмирить свой гнев.

Жандармы, царь, повадки их шакальи

Пред ним в едином образе предстали.