
Свой голод. Больше я не мог.
И русская старушка,
Помню,
Мне хлеба сунула кусок.
Затем тайком перекрестила
В моем кармане свой ломоть.
И быстро прочь засеменила,
Шепнув: «Спаси тебя господь!»
Хотелось мне, ее не зная,
Воскликнуть: «Бабушка, родная!»
Хотелось петь, кричать «ура!»,
Рукой в кармане ощущая
Существование добра.