В порванных колготках я к нему пришла.
И понять пыталась, что же в нем нашла?
Он дымил сигарой, наводил мосты,
Я же все гадала: Он - быть может Ты?.
Ты ль, моя придумка? Ты ль, мой идеал?
Ты ли, мой последний, не для всех, вокзал?
Видел ли Он столько, сколько я прошла?
Я ж не зря в колготках порванных пришла!
Повод отказаться. Повод, чтоб уйти.
Повод не вернуться. И мечту спасти.
Кольца дыма плыли, я смотрела вдаль.
Ты другой. Ты лучше! Я ушла. А жаль...
Мы в очереди друг к другу словно в Мавзолей.
У тебя я одна из многих, и ты у меня такой же.
Но прикоснуться к тебе иногда так хочется!
Ковбой, ну давай произведем наконец стыковку кораблей?
Звоню с воспаленной от слез, невыспавшейся рожей,
А разговариваю как бы про между прочим.
Как будто я молода и задорна,
Как будто Тарантино тут рядом массаж делает стоп.
А хоть бы и Тарантино!
Меня не возбуждает с великими порно.
Особенно после двух моих звездных проб.
Ну не молчи так громко ревниво!
Мне кроме губ твоих вообще ничего не надо.
Жаль, что нельзя их видеть рядом вечно.
Всякая любовь банальна, как ни крути.
Но тебе нужны те, которые носят Prada.
А я из тех, кто всегда - по встречной.
Так что пожалуй хватит. Мне к тебе никогда не дойти.
Балансирую на кромке будней.
С выходными эти дни все спорят.
Одиночество дроблю сквозь слово трудно.
Солнца свет в себе ищу. Он стонет...
Он мелькает, как в кино тридцатый кадр,
Прячась от холодных взглядов на изнанке.
Все ж найду! Не побоюсь и ада!
И ворвусь к друзьям с ним спозаранку...
Он шел по правой стороне, а я - по левой.
Он был никто, а я же - королевой.
Шагали вместе мы с попутным ветром.
Потом пересеклись... За горизонтом где-то...
Дышали жарко, целовались ночью.
В Париже были мы, а может - в Сочи.
И рухнул мир, и все, что шло мне прежде.
Нагой проснулась я, с надеждой, без одежды.
Я вся ему, пылая, отдавалась.
Он взял бессовестно. Прощаясь, медлил малость:
Бывало лучше мне с иною королевой.
Прибилась к Воланду. Теперь я - просто Гелла...
Мне в твое уткнуться плечо бы,
Зарыдать из последних сил,
Рассказать обо всем, и чтобы
Ты прощения попросил…
Попросил за то, что обидел
Тем, что спал не со мной одной,
Попросил за то, что не видел,
Что в моих глазах дождь стеной.
Не уткнусь я: тебя нет рядом.
Есть работа, ребенок, дом…
Телевизор смотрю устало
Вечерами, и сплю потом…
Вот сейчас там поет Валюша
Толкунова. Горюю с ней:
«Быть хорошим другом обещался…
А уехал... И не попрощался...»
В гостинице, как странница,
Лежу и жду его.
Как странно все, как странно все,
Лежу и жду… Его!?
Он – с прошлого, давнишнего,
Того, что – зачеркнуть!
Он – с прошлого, любившего
Меня распять и пнуть…
Я жду его, игривого,
Играющего в секс.
Я жду его, тоскливого,
Так ищущего блеск.
Я – для него любовница.
Такая же, как все.
И… почему-то скромница.
Где ж опыт мой? Он где?
Куда ушла уверенность?
Зачем она ушла?
В моей любви доверенность
Пишу его слова.
Они – как уголь греются,
И как цветок – нежны.
Его слова надеются.
Еще... всегда просты.
Они – обыкновенные,
И вместе с тем – сложны.
Без них я вся – несмелая.
Они – нужны, нужны!
Как жаль, что встреча – поздняя.
Назад – не повернуть.
Ночь за окном морозная…
Он… Здесь?.. Мне… Не уснуть…
Удержать мужчину не смею.
Он уйдет, и придет другой…
И в «любовь навсегда» не верю,
Где он ходит – единственно мой?
Почему до сих пор не рядом?
Не с цветами, не под окном?
Нет его, когда слезы – градом.
Нет со мной, когда в жизни – гром.
До свиданья, Мужчина Первый.
Ты был жестким, хотел высоты.
Я тогда не умела быть стервой.
И не знала, что значит простить.
Мой Второй Мужчина, ты – лучший.
Ты один понимал все без слов.
И в жару был со мной, и в стужу.
Жаль, что мысленно, как из мира снов.
Третий Мой был влюблен во многих.
И в меня, как «в еще одну».
«Вдруг» жена оказалась строгой,
И сказала: «Любимый, тпру-у-у…».
Пятый Мой молодой был, жаркий,
Весь в понтах, и в подсчете средств.
На любовь не способен… Жалко…
О! Привет, одиночества крест!..
Я грустила с Мужчиной Десятым.
Он был старый, прожженный волк.
Яхты, клуб, сигареты, бабы…
«Ты пойдешь ко мне?» - и… зубами щелк.
Когда встретила я Тридцать Пятого,
Поняла, что люблю всерьез.
За него боролась преданно,
Не стесняясь страсти и слез.
Был потом Сорок Первый, Сотый…
Все чужие. И все Мои.
Забежали ко мне на часочек,
Погостили, и все ушли…
Мой Сто двадцать какой-то Милый!
Я люблю тебя загодя!
Так случилось, что все уныло?
Я умею жалеть Тебя!
Ты, Мой Будущий настоящий,
На минутку ко мне прильнешь,
Отдохнешь от других, блестящих,
И – назад навсегда уйдешь…
Я тебе позвоню, быть может,
Поволнуюсь: «Ну как Ты там?».
Но судьба мне опять не поможет.
Видно нет в ней «надолго» программ…
Сегодня утром зашла на рынок,
Купила масла и пару дынек.
Идти домой уж собралась. Что-то
Остановило. Цыганка просто!
Купи рубашку, - звала цыганка.
Купи! - и все тут. - Смотри, как гладка!.
Просила долго. Уговорить хотела.
Я все стояла. И на нее смотрела.
На ту рубашку, что здесь висела.
Как будто солнце в углу желтело.
И сразу больно - огнем по сердцу!
И сразу слезы - дождем по сердцу!
И сразу память прошлась по сердцу:
Она-то помнит его, умельца!
Слегка небритый, слегка нестрижен,
И на судьбу - ну чуть-чуть - обижен.
Он знал всех женщин... эпох, столетий...
Он на любовь мог любой ответить!
Я это знала. И не боялась.
Я с ним в ту ночь над собой смеялась.
Я знала - бросит, уйдет, забудет...
И разрешала себе - пусть будет.
Пусть будет утром, когда остыну, -
Тогда вернусь в свою жизнь-пустыню.
Пусть утром встречусь с игрой в прощанье,
Поверю утром всем обещаньям...
Но он не клялся, не пустословил
И первым утром нес кофе. Пролил.
Затем - рубашку, в мельчинок клетку.
Она слепила, как солнце летом!
Как все сияло! Вокруг. В квартире...
Он улыбался соседке Ире...
Я ощущала рубашку телом:
Его рубашка меня хотела!
Его рубашка меня жалела,
Стихи читала и песни пела.
Она баюкала и качала,
Она мою наготу скрывала.
Его рубашка была большая.
Его рубашки не видно края.
Она спасала. Она несмело
Все о любви рассказать хотела...
Расстались все же: ему так лучше.
Я замуж вышла: рубашек куча.
Я плачу только порой под вечер,
Когда погасли в гостиной свечи.
Когда все спят, и кот Тузик тоже.
Когда кино про него... Похоже...
Когда я сыну плечо укрою...
Мордашка детская - вся его, героя...
Купи рубашку! - кричат над ухом.
Купить рубашку?.. Кому?.. Андрюхе?..
Нет-нет... Себе!.. Да зачем?.. О боже!..
Быть может... Нет ничего дороже?..
На одном волоске, на едином дыхании
Я прощаюсь с тобой, затаив состояние.
Я прощаюсь с тобой навсегда, навсегда!
Упадет ненароком на руку слеза…
Мы с тобой помолчим на прощанье,
Как водится.
Мы с тобой посидим на ступеньках,
Где ходится.
Мы с тобой вспомним все
За минуту последнюю.
Отведем взгляды в бок…
И грозу вспомним летнюю!
Как дрожали в лесу
Плеч объятия!
Рук сплетения!
Губ касания!
Как роняли в росу
Льна строение!
На одном волоске, на едином дыхании
Поцелую тебя, затаив состояние.
Отпущу навсегда, как тогда, как тогда,
Когда (помнишь?) за лесом упала звезда...
Белых и мохнатых хлопьев беспорядок
За стеклом прозрачным сказочно танцует.
Знать, пришло и время бабушкиных прялок,
То декабрь-месяц на Стрельце гарцует.
Сколько повторений снежных и не очень
В вечности растают и сомкнутся – в миг!
Есть у «вечных» память. Нет, не та, что – осень,
Не людская память, с подсознаньем – крик.
Память наших судеб ниточкою вьется,
Не теряясь в звездных прочных миражах.
И наряд получше каждому сошьется
Из «природных данных», данных в небесах.
Ты Стрелец сегодня, завтра – Козерогом
Будешь жизни новой получать урок.
Впереди – повторов длинная дорога,
Поднимайся выше, в Космосе – не рок.
Так к стихии смерти отнесешься мудро,
Из конца – в начало по Весам пройдешь.
Не тревожит полночь, если знаешь: утро
Вновь разбудит солнцем. Вечно ты живешь!
Советских актёров часто ставят в пример как образец духовной силы, национальной гордости и внутренней красоты. Они стали символами эпохи, носителями культуры и нравственности. Но, как известно, за кул...
Актеры — люди творческие, но кто бы мог подумать, что некоторые из них скрывают прекрасный голос. В эпоху раннего Голливуда актеров с музыкальными способностями было немало — это считалось скорее норм...
Неузнаваемая Ким Кардашьян в объективе фотографа Маркуса Клинко, 2009 год. Памела Андерсон в самой первой съёмке для журнала «Playboy», 1990. На фото голливудская актриса Dorothy Lamour и шимпанзе Джи...
Расскажем, как сложилась судьба актеров, которые начинали сниматься еще в детстве.
Остаться на вершине в Голливуде удаётся не каждому, особенно если путь начался в детстве. Одни актёры теряются из-за...
Два года назад отечественное телевидение столкнулось с беспрецедентной кадровой тектоникой — целая группа ярких и узнаваемых ведущих стремительно исчезла с экранов федеральных каналов. Эти лица долгие...
Кира Найтли на страницах журнала к выходу фильма «Пиджак», 2005. Следы динозавра, раскопанные в русле реки Палакси. Техас. США. 1952г. Самая большая женщина рядом с самым маленьким мужчиной, 1922 год....
