Ухожу. Прощай навеки.
Бывшая твоя жена
Солнце. Ветер в занавеске.
Тишина.
Тихо-тихо. Тихо-тихо.
Нет ни музыки, ни слов
Только явственное тиканье часов.
Тишина.
Вот – ушла.
И намокшее в лохани
Белье.
И записка, как дыханье
Ее.
“Ухожу. Прощай навеки
Бывшая твоя жена”.
И молчащая как вечность
Тишина.
Обезьяны-хулиганы
По дороге пробегали,
Обезьяны-хулиганы
Все деревья обломали.
Расшатали старый мост.
Оторвали зебре хвост.
Тут проснулся дикобраз!
Хулиганы, Вот я вас!
Как затопал он ногами:
Хулиганы! Хулиганы!
Замахал он кулаками:
Хулиганы! Хулиганы!
Обезьяны засмеялись
Мы тебя не испугались!
Вот как схватим дурака
Да намнем ему бока!
Подбежали к дикобразу.
За него схватились сразу,
Руки-ноги накололи
И заплакали от боли!
Не пойму я черепаху –
Вечно прячется от страху,
Ходит медленно, с трудом,
На себе таскает дом.
Черепахе было б лучше
Запирать его на ключик,
Дома дом свой оставлять,
А самой идти гулять.
Но к тому же черепаха
Видно страшная неряха –
Не проветривает дом
И не убирает в нем.
И поэтому она в доме том сидит одна,
Сохнет старая от злости –
К ней никто не ходит в гости…
Гипопотам, -- сказал медведь,
Тебе бы надо похудеть.
Гипопотам ответил хмуро:
И у тебя не та фигура…
У козла,
У козла
Бородища отросла.
Муравей, как в темный лес
В эту бороду залез.
Побродил он взад-вперед,
А дороги не найдет.
Испугался – быть беде,
Нет дороги
В бороде!
Ох, не выбраться ему!
Муравей кричит “Ау!”
Эй, откликнитесь друзья!
Выручайте муравья!
Муравей в большой беде –
Очень страшно в бороде!
Бабушка вынула спицы,
Платки её любят воздух прохлад,
Дышат бликами кастрюльки, кипят
И поют, как снежные птицы.
Смиренные сыплютсся крупы,
Тает белок, как снег,
Кастюли кипят - и курица в супе
Им отвечает во сне.
Мир вам, рыбы и крабы!
Город мне опостылел.
До чего же отрадно
Постоять у пустыни,
Тронуть водную проседь,
Стиснуть влажную лапу
И - на облако бросить
Куртку, галстук и шляпу!
Ау! - взывает ягуар
И плачет Гаспарян.
Ау, ау! Господен дар
С деревьев, с губ, с пера.
Ау! Вбегает чья-то дверь
Сквозь мятую траву.
Ау! - кричит заблудший зверь
Во сне и наяву.
Ау, звезда, ау, медведь,
Ау, древесный клей!
Ау! Мне больно это петь,
Молчать - еще больней.
Нет-нет, - а вспоминаю тусклый свет
Минувшего, - в душе оставлен след
Свет, озарявший пустоши войны,
Где стены - плюхи и столы - как плахи.
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
(Б. Пастернак)
Небо налитое.
Шлях. Дуга. Шлея.
Лето золотое.
Птичья шебуршня.
Прыгает кузнечик
В нотную тетрадь,
Словно в 'чет и нечет'
Хочет поиграть.
Ветерок капризный
Легче мотылька…
И разгадка жизни,
Кажется, близка…
Бабочка - капризница,
Белая - капустница
Крылышками брызнется,
На цветок опустится.
С ним тихонько свыкнется,
Дня и солнца спутница,
Кто там ей откликнется?
Что там ей аукнется?
Ждет, пока окукливается,
Ждет, пока рождается
Тонкое аукальце,
Нежное жужжальце…
Полдень полдень сон пустого ящика
Кисы скисшей смятая щека
Полдень полдень полудень полудень
Голубь голоден весь двор в полуде
Барракуда! Ты откуда?
Ты откуда, осьминог?
Ты у нас - восьмое чудо!
Ты - в романтику бросок!
Диво дивное морское,
Чудеса подводных стран!
А еще есть - каланхоэ
И загадочный тукан.
Вы - загадка, вы - загвоздка,
Сказки моря и земли -
Не в картинах давних Босха,
Не в фантазиях Дали
Этот мир еще не тронут.
В столкновеньи Зла с Добром,
Дымкой утренней подернут,
Но - не кистью, не пером
Он опять предстал желанным,
Снова сказка в нем жива:
Ведь экзотика нужна нам
Не как прихоть шалуна.
Не затем, чтоб ухмыляться
И узоры смаковать.
Не в бунгало загорать
А - с задором, лихо, дерзко,
Распахнув глаза и рты,
Необузданно, по детски
Восклицать: - Так это ты?
Ты - Невиданное чудо?
Ты - фантастики залог?
Барракуда! Ты откуда?
Ты откуда, осьминог?
В мусоре спит кочерыжка, -
Ветер из тряпочек сшит...
Чёрная гладкая мышка
В угол заветный бежит...
Нет ни конца, ни начала,
Нету ни ночи, ни дня.
Время меня укачало,
Но не согрело меня.
Песня моя! Лорелея!
И без сирен - буду плыть...
Я ничего не умею,
Только умею - любить...
Я люблю горюху-муху
С бледновосковым брюшком.
С деловитым хоботком,
С лицом серьезной ученицы.
Муха помнит молчаливо
Все старинные уюты,
Каждый вздох моей квартиры,
Томно помнит все углы…
Наши вкусы совпадают,
Оба – сладости мы любим,
Любим плакать в занавески,
Головой о стены биться.
Ввечеру читаем с мухой
Мы роман о старой жизни
И вдвоем едим варенье
И барахтаемся оба
В этой сладости забвенной,
В этом бархатном мирке.
Ах вишневое варенье,
Пылкое, с тяжелым блеском,
Может стать причиной гибели
Для нас обоих!
Свет ползет по большаку.
В темноту ушли рябины,
И прислушались глубины
К загрустившему сверчку.
Звездопад, как зернопад.
И – сияет, и – лоснится
Месяц, старая лисица,
Объедая виноград.
Меня одела благодать
И под моей рукою
Сияет выгнутая гладь
Озерного покоя.
Сияет ветер – вздох его
Так неподвластен смерти!
Просторы духа моего –
Земле, воде и тверди!
И дышит сердце налегке –
Кусты, обрывы, охра…
В моих ладонях, как в садке,
Лепечут рыбы мокро…
Я знал, что рано встану,
Что подойду к окну,
Что за окном застану
Нагую тишину.
Что выйду за пределы
Окраин городских,
В степной глуши затерян
Как безымянный скиф.
Так сталось. Так случилось.
Так думалось душе,
И счастья беспричинность
Разгадана уже.
И сердце наградили,
Нивесть куда маня,
Рассвета паладины,
Приветствуя меня.
Спасаясь, бегут отважные
В “раю” оставаться – страшно
А я наверное знаю:
Совсем не от божьего гнева
Вот так же когда то из рая
Бежали Адам и Ева
О, их из Эдема не выгнала
Огненная метелица,
А люди оттуда вырвались,
Чтобы людьми сделаться.
Из рая бегут. Там душно
Там пальмы. Там калориферы
Бегут сквозь любые отдушины
Туда, где буруны и рифы.
Облака отвалили
от пустыни причала,
Пурпурные. Извиваясь,
уплыли.
Остались, как сплюснутая лузга,
Бесчисленные, ломкие,
Синевато-чёрные крылышки мидий,
В кустах и акациях
Мелко шумела их мелюзга.
Бледное тело дня.
Береговые складки, извилины,
Чернеют в скалах морщины.
Море, урча,
Ушло в себя,
А на песке
Тающее сердце-медуза,
Сжимаясь, кричит о разлуке.
Ты – как река. Ты вся – движенье
Быстра, стремительна, легка,
В тебе находят отраженье
И звездный блеск и облака.
В тебе покоя нет. Покоя?
Ему ли жить в твоей груди?
Но будь разумною рекою
Из берегов не выходи!
Яблоки гудят, как струны,
Сад, раскачиваясь, стонет.
Яблоки летят, как струи,
Падая в мои ладони.
Как дрожит нутро земное,
В ярости, в любовном зное
И вращаясь, как планеты,
Надо мной гудят ракеты,
Я иду к дочурке в гости,
Яблоки лежат в авоське.
Стоишь, нагая и хмельная,
С лицом немым и незнакомым,
И отдаешься, как Даная,
Дождю, от солнца золотому.
Но все туманнее, все глуше
Водица льнет к стопе босой
И ты выходишь из-под душа,
Как плод, обрызганный росой!
Тренер Александр Гомельский и "Русский Халк Хоган " баскетболист Владимир Ткаченко, 1990-е. Любoвь Пoлищyк, 1989 год. Дочь Чарли Чаплина Джеральдина Чаплин на съемках Доктора Живаго, 1965 год....
Эpнecт Xeмингуэй кopмит голyбeй на площaди Cвятого Mapка в Венеции, 1954 год. Шэннон Элизабет на съемках «Очень страшное кино», 2000 г. Джейми Ле Кёртис и Джон Траволта. Кира Найтли в журнале Arena, 2...
Певица Шер на церемонии Оскар, 1986 г. Эрнё Рубик на презентации своей новой головоломки в детском магазине, Лондон, 1981 год. Джессика Альба для журнала Entertainment Weekly, 2014 год. Девушка - моде...
История из жизни цыган вышла на экраны 5 апреля 1976-го. Проект Эмиля Лотяну оказался в лидерах проката, а актеры фильма «Табор уходит в небо» проснулись знаменитыми. К сожалению, не все звезды картин...
Любовь Полищук позирует с электрогитарой. СССР, 1970-е. Группа Би-2 в молодости. Анджелина Джоли, 1992 год. Наталья Королева и Игорь Николаев в начале творческого пути, 90-е....
Обнаженная Сати Казанова в журнале Moulin Rouge, 2006 г. Леди Гага в фотосессии Терри Ричардсона, 2011 г. Иcландский гигaнт Йоxанн Кpистинн Петурcсон, pocт котopoго составлял 2,34 м., 1950 гoд....
