О полдень, жарким сеном размягчи
Мой мозг и в луг и стадо переплавь, —
Чтоб весь истек я, чтоб в волнах ручья
Висок себе ласкал я стеблем мака…
О купол необъятный, приглуши
Крылом бесшумным муку и проклятье
Всего, что будет, и всего, что есть,
Пусть волею твоей безмозглым станет
Мой взгляд.
Еще в моренных глыбах, в царстве гадов
И праха, в сирых нищенских скелетах
Скалистых гребней — всюду
Потоком ровным —
Беззлобная,
Безлобая
Несомость.
Зверь день за днем живет себе
И, к вымени припав, ни дня не помнит.
Скала цветок возденет молча к небу.
И так же молча рухнет.
Лишь мне меж кровью и когтистой лапой
Поставлен страж, и я всего лишь падаль,
Источенная мозгом и истошно
Орущая проклятья в пустоту, —
Оплеван словом, одурачен светом…
О купол необъятный,
Пролей в глаза мне хоть на час единый
Предвечный добрый свет — не свет очей!
Расплавь бесстыдство красок! Раствори
Всю гниль притонов наших в грозном гуле
Вздыбленных солнц! О гром солнцепаденья!
О нескончаемый солнцеворот!
II
И мозг и ноги пожирают прах.
Коль был бы глаз мой кругл и завершен,
Тогда сквозь веки ворвалась бы ночь,
Кусты, любовь…
Из недр твоих, о сладкая животность,
Из темноты твоей, мохнатый сон,
Я должен снова подниматься в мозг,
По всем извивам —
Последний tête-à-tête.
Я встречал людей, которые,
на вопрос о том, как их зовут,
робко – словно совсем не могли претендовать на то,
чтобы иметь ещё и наименование –
отвечали: «Фройляйн Кристиан», прибавляя:
«как имя», они хотели облегчить вам понимание –
никаких сложных фамилий,
вроде «Попиоль» или «Бабендерерде» –
«как имя», пожалуйста, не обременяйте свою память!
Я встречал людей, которые
росли в одной комнате с родителями, братьями и сестрами,
по ночам, заткнув уши пальцами,
читали за кухонным столом,
выходили в люди, внешне прекрасные и ladylike как графини,
а внутренне нежные и усердные как Навсикая,
с чистым ангельским челом.
Я часто спрашивал себя и не находил ответа –
откуда берется эта доброта и нежность, –
но не знаю и по сей день. А теперь мне пора идти.
Мужчина вступает в переговоры с девушкой:
твой голос, глаза, мочка уха -
мне на это плевать.
Хочу ударить тебе в плечи.
Хочу на тебе развалиться.
Хочу быть разнузданным морем, ты, дура!
Он развозил пиво и, пьяный, утонул;
кто-то темно-светло-лиловую астру
в зубы ему воткнул.
Я начал вскрытье с груди,
и под кожей издалека
добрался длинный мой нож
до нёба и языка;
должно быть я толкнул ее, и она соскользнула
в мозг; он рядом лежал;
я погрузил ее в грудь
среди ниток из шерсти древесной,
зашив ее, как полагается.
Есть что попить в твоей вазе,
ты можешь спокойно спать,
малютка астра!
824: любовь и жизнь этих женщин.
Виолончель пьёт залпом. Флейта
жирно рыгает три такта подряд: прекрасный ужин.
Барабан дочитывает книгу про преступный мир.
Зелёные Зубы, Прыщ На Лице
машет Воспалённой Кромке Века
Жир В Волосах
обращается к открытому Рту с Глоточной Миндалиной
Вера Любовь Надежда вкруг шеи
Седловидному Носику мил юный Зоб.
Вот он платит за три её пива.
О ночь! Я принял кокаин,
ускорив кровообращенье.
Седины в полчищах годин,
и в преходящем смерть – смещенье…
как расцвести среди руин?
О ночь! Вживусь в нее, тая
свою вскипающую данность.
Лишь брезжит с вечера туманность,
в которой чувствуется «я».
От красных кровяных телец
до сломов слов и туч небесных;
так, пленник сновидений тесных,
в мозгу завязнешь, наконец.
Земля – мишень для камнепада,
летают камни тяжело;
для хищной рыбы тень – привада,
и череп средь вещей – крыло.
О ночь! Среди твоих глубин,
где служит «я» привычной пряжкой
чрезмерности смертельно тяжкой,
как расцвести среди руин?
О ночь! Хочу волос и лба.
Миф нервов скрытый в эмбрионе,
привержен кубку и короне,
хоть мне родиться не судьба.
Но тише! Мне возня знакома.
Не шутка: вызвездил сполох,
я виден: одинокий бог,
притянутый соседством грома.
Полторы палаты, тринадцать мест
Беднейшие женщины Берлина,
заключенные, проститутки, бездомные…
У всех одна и та же причина
скрючиться – тот же кричащий жест.
Криков нигде не умеют встречать,
как здесь, привычным таким безразличьем.
Здесь всегда есть кому кричать.
«Женщина, тужьтесь! Понятно, да?
Такое не делается без труда.
Так не тяните! Давайте! Ну же!
Дерьмо попрет, бывает и хуже.
Вы не на отдыхе! Здесь не игра!
Что-нибудь сделать и вам пора».
И все это, чтобы вылезти мог
в моче и в кале синий комок.
Вопль остальных в крови и в слезах
приветствует этот будущий прах,
и лишь из двух прорывается глаз
что-то похожее на экстаз.
Тельце свою сыграет роль,
счастье пройдет сквозь него и боль,
а если в хрипах умрет оно,
еще двенадцать вопят все равно.
Советских актёров часто ставят в пример как образец духовной силы, национальной гордости и внутренней красоты. Они стали символами эпохи, носителями культуры и нравственности. Но, как известно, за кул...
Актеры — люди творческие, но кто бы мог подумать, что некоторые из них скрывают прекрасный голос. В эпоху раннего Голливуда актеров с музыкальными способностями было немало — это считалось скорее норм...
Неузнаваемая Ким Кардашьян в объективе фотографа Маркуса Клинко, 2009 год. Памела Андерсон в самой первой съёмке для журнала «Playboy», 1990. На фото голливудская актриса Dorothy Lamour и шимпанзе Джи...
Расскажем, как сложилась судьба актеров, которые начинали сниматься еще в детстве.
Остаться на вершине в Голливуде удаётся не каждому, особенно если путь начался в детстве. Одни актёры теряются из-за...
Два года назад отечественное телевидение столкнулось с беспрецедентной кадровой тектоникой — целая группа ярких и узнаваемых ведущих стремительно исчезла с экранов федеральных каналов. Эти лица долгие...
Кира Найтли на страницах журнала к выходу фильма «Пиджак», 2005. Следы динозавра, раскопанные в русле реки Палакси. Техас. США. 1952г. Самая большая женщина рядом с самым маленьким мужчиной, 1922 год....
