Если в музее выставить
плачущего биржевика,
кто подойдет и запустит камень?
Ведь плачущий биржевик -
есть совесть большевика,
это - брат твой Каин.

Жить становится лучше.
Счета проверены,
формирования разведены.
Матереют юноши,
девушки склеены,
женщины тоже
разведены.

Конь и всадник бледнеют.
Краснеет Пресня.
Чуть шевелится офис,
где был местком.
И широкая льется морская песня
под рекою Москвой.

Взвешены граммами и минутами
часы прилива, часы отлива...
Но зарплату выдали
кнопками от компьютера.
Несправедливо.

Это - детали. Товар при скидке
на два рубля застает врасплох.
Человек раздет
до последней нитки,
но скрипка раздета
до четырех.

Стерпится - слюбится. А тебе
уже стерпелось давным-давно.
Кто-то висит себе на кресте,
на голове у него - гнездо.

Но это -
личное дело. Свои законы
выставляет гений и идиот.
Деньги
моются в бане. А макароны
лучше всего производит флот.
(Это - признак конверсии
по Евангельской версии.)

Я верю, котлеты по-киевски
станут шницелем по-московски.
И верит каждый каменотес:
в граните водится Маяковский,
и есть на Волге утес.

Все меняется к лучшему.
Но лучшее не меняется,
оно остается прежнее.
И настоящее, как ни старается,
а все не может постигнуть Брежнева.

В любой фанере сидят орленки
и стукачи. На одну зарплату
купить попробуй в комиссионке
булыжник -
оружие пролетариата.

Но все же,
спрятав прицел оптический,
я достаю из своей штанины
не лом, а реквием
оптимистический
человека и гражданина.