Когда помимо тебя начинает творить подсознание…

– Из чего сейчас состоит ваша жизнь и какие события ее наполняют?

– Сказать точно, из чего она состоит, не могу. Наверное, из жизни. Недавно произошло событие, которое наглядно показало, как мы жили раньше, какое отношение к человеку сейчас и как относились к личности, к художнику прежде, причем неважно, в какой области. В первый день прошедшего недавно Московского кинофестиваля показали отрывок из «Судьбы человека», вышел Карен Шахназаров – директор Мосфильма, на котором мы с Сергеем Федоровичем проработали очень долго, – и возвратил нашей семье приз первого фестиваля за режиссуру фильма «Судьба человека». На нем стоит: «Москва, 1959», а кто режиссер – не обозначено. Но для Бондарчука это ничего не меняло, потому что образ Андрея Соколова на долгие годы вошел в сознание людей: кому-то запомнилась сцена с Ванюшкой («Папка, родненький, я знал, я знал, что ты найдешь меня…»), кому-то – война и горестные слова Андрея Соколова («За что же ты, жизнь, меня так искалечила? За что так исказнила?..»), а другие с улыбкой припомнят «поединок» между Соколовым и немецким офицером («Я после первого стакана не закусываю…»). Все награды, которые мы получали в советские годы за свою работу, тут же за сценой отбирали и ставили в витрину на Мосфильме под очередным инвентарным номером. Раньше мне такое положение вещей казалось нормальным. Но сейчас приходит понимание многого…

– В кинематографе и теперь, несмотря на обилие премий, не все так гладко. По крайней мере, если раньше была зависимость от идеологии, то сейчас – от финансирования.

– Сергей Федорович говорил, что у нас был «чиновничий кинематограф». Но были и положительные моменты. А сейчас кино зависит от того, кто выделяет средства. Может быть, от этого утрачиваются человеческие ценности в погоне за рейтингом, возвратом вложенных средств и модой. С одной стороны, мы говорим о нравственности, любви, семье, а с другой – желая заработать рейтинг у молодежи, фильмами доказываем, что мию фильму «Нирвана», это кино о петербургской молодежи. И там наглядно показано, как вкалывают наркотик. И таких примеров много.

– Раз уж вы заговорили о современных фильмах для определенной возрастной категории, то хочется узнать, какого вы мнения о молодежном кино? Насколько я помню, вы сыграли в картине «Жара»…

– «Жара» – это современный вариант «Я шагаю по Москве». Режиссер – молодой, талантливый, способный. Это добрый и милый фильм, актеры играют хорошо, но если бы картина была еще наполнена атмосферой города, его ритма, невыносимой жары… Пожалуй, это единственное, чего мне хотелось бы привнести в эту картину. Если продолжить разговор о молодежном фильме «Нирвана», то дебютная картина – это всегда самое сильное самовыражение личности: режиссер накапливает то, что хочет сказать, а затем находит тему и осуществляет задуманное. Я размышляла о том, что двигало тем молодым человеком, который снял эту картину. Может быть, протест? Ведь через этот умопомрачительный грим, через проколы в ушах и носах героев и их сумасшедшее поведение вдруг прорываются истинные чувства. Как импульс. Я понимаю, почему этот фильм удостоен приза. Картина воздействует на человека. И я согласна с присуждением ей награды.

– Что для вас значат звания и награды, которые вы получали?

– Культ из этого мы никогда не делали. Когда на «Оскар» был выдвинут фильм «Война и мир», Сергей Федорович не поехал, чтобы не прерывать съемки в Италии… Премии и награды – поощрение за то, что ты сделал, признание. Это приятно, но бороться за них и работать ради них не стоит. Бондарчук получил звание народного артиста, будучи очень молодым, и для него оно было словно клеймо. Ему приходилось всю жизнь оправдывать свое рано полученное звание, и он чувствовал себя лошадью в галопе. Ему не давали снимать «Судьбу человека» по рассказу Шолохова, который был напечатан на двух страницах газеты «Правда», – не понимали, как из этого маленького рассказа можно сделать полноценный фильм. И только благодаря своему упорству Бондарчук доказал, что эта тема и рассказ достойны фильма, и добился разрешения на свою первую режиссерскую работу. Также вызывало недоумение желание уже зрелого мастера снять картину «Степь» по одноименной повести Чехова, где Сергей Федорович сам сыграл и возницу.

Лучшие дня

Летчик-ас, первый трижды Герой Советского Союза Посетило:25298

Чак Берри. Биография Посетило:24600

Алексей Ягудин: 'Человек в железной маске' Посетило:18353

– В последнее время вы, хотя и редко, но появляетесь в сериалах…

– Я снималась в «Женской логике», этот сериал был очень популярен. Однако тема себя исчерпала, хотя можно было снимать еще и еще. Сериал «Наследницы», в котором я принимала участие, был придуман актрисами. Его снимал талантливый режиссер, были интересный сюжет, хорошо написанные роли…

– Насколько я поняла, в сериале вам важна душевность?

– Не только душевность. Я считаю, что первооснова – это хорошая драматургия. Мне посчастливилось сниматься в классике: Шекспир, Толстой, Чехов, Шолохов. Играла в фильмах Данелии, которого очень люб лю, всегда готова сниматься в его картинах. Каждая роль – это характер. Сейчас мы, увы, перестаем думать о нашей актерской профессии. А в кинематографе, особенно в сериалах, на актерском мастерстве не особо акцентируют внимание. Но надо же продумать характер, понять, куда он тебя выведет и как играть эту роль. Прелесть нашей профессии не в том, чтобы показать себя в предлагаемых обстоятельствах, а в создании неповторимого характера.

– Приходилось ли играть практически саму себя?

– Да, например, в картине «Сережа».

– А трудные роли, чуть ли не до неприятия персонажа, были?

– Это Элен в «Войне и мире». Я отказывалась от этой роли, возмущалась, что в фильме много хороших персонажей, а мне досталась именно эта роль. Но Бондарчук после проб других актрис сказал: «Мне в этой роли нужна именно актриса Скобцева. Давай придумаем «манок», чтобы тебе легче было играть эту стерву». И мы пошли от творчества самого Толстого. Прелесть толстовского метода в том, что в какой-то момент у его героев происходит раскрытие характера. И в развитии такого персонажа, как Элен, этот момент есть. У Толстого про нее написано, что она обаятельная, умная, красивая, очаровывающая Петербург и Москву… Но когда дело коснулось развода, Элен так взвыла, так закричала, что, как у Толстого написано, даже дом покачнулся. Всю роль я вела к этой сцене.

– Какие чувства вы испытываете, когда играете ту или иную роль?

– Знаете, почему мы идем в эту профессию? Часто говорят, что актерская профессия – это диагноз. Когда вживаешься в новый характер, то помимо тебя начинает творить твоя природа, подсознание, и это такое внутреннее блаженство, что отказаться от него невозможно. Природа дает такую эмоциональную разрядку, что ты благодарен своей профессии. Состояние упоения. Но оно возникает не каждый раз.

– Какие современные картины вам нравятся?

– Я не все смотрю, но есть фильмы и актерские работы, которые меня поразили. Последнее потрясение от актерской игры – Кейт Бланшетт в картине «Елизавета». Невероятный фильм.

– А из отечественных?

– Мне понравилась работа Владимира Машкова в сериале «Ликвидация», где он играет следователя, начальника отдела по борьбе с бандитизмом. И работа всех актеров фильма «12». История, на которой основывается сюжет фильма, – лишь предлог для понимания более важного: в течение тех часов, когда герои обсуждают, виновен или не виновен чеченский мальчик, раскрывается судьба всех этих двенадцати людей, они переосмысливают себя, свою судьбу – и каждый переживает свою жизнь заново, испытывает потрясение. Совершенно не понимаю тех, кто негативно отзывается об этом фильме.

– Ваше искусствоведческое образование пересекалось с актерской профессией?

– Да. Но знаете, каким образом? Все мировое искусство мы изучали в аудиториях по диапозитивам. Актерская профессия дала мне возможность поездить по миру и взглянуть на великие творения в оригинале. То, что я видела, не совпадало с составленными в студенческие годы представлениями.

– А фильмы с позиции искусствоведа смотрите?

– Я смотрю их как зритель. Я очень благодарный зритель! Переживаю…

– Когда только пришли в кино, не было желания применить искусствоведческие знания?

– Первой моей картиной был фильм «Отелло». В какой-то мере мои знания о венецианском искусстве помогли мне при подготовке к роли.

– В одном из ваших интервью я прочитала следующую фразу: «Я по-прежнему служу Сергею Федоровичу: продолжаю его дело, пытаюсь решить проблему с выпуском «Тихого Дона». Теперь, когда фильм завершен и показан, ваше сердце спокойно?

– Слишком много времени прошло, и слишком много разных людей, часто далеких от искусства, «приложили руку» к этому произведению. Их представление о «Тихом Доне» совершенно не совпадало с видением Сергея Федоровича, что в корне исковеркало картину. Я не считаю ее работой Бондарчука, потому что знаю, что он задумывал и как снимал, где хотел расставить трагические аккорды, какую планировал музыку… Но картина вернулась смонтированным материалом с готовым звукорядом. И всетаки в ней есть потрясающие характеры. И сцены, которые были от начала до конца смонтированы Сергеем Федоровичем, сохранили его видение.

– Часто ли ваша семья собирается вместе?

– Собрать всех трудно, но на праздники, дни рождения, в Новый год мы всегда вместе. По традиции провожаем старый год, встречаем новый и разбегаемся по своим компаниям. Многие годы отмечали этот праздник у меня, а теперь – у Феди.

– Вы гордитесь своими детьми?

– Да, конечно.

– А думали о том, что они тоже будут актерами?

– Я не хотела, чтобы они шли в эту профессию, потому что знаю, что это такое: актерская профессия вторична, от многого зависит. Феде вредил тот шлейф фамилий, который тянулся за ним – и в школе, и в институте, и в армии… Но он блестяще учился во ВГИКе – сперва на курсе Игоря Таланкина, а потом у Юрия Озерова. Дипломным спектаклем Федора стала пьеса «Пролетая над гнездом кукушки», где у него была потрясающая роль – Мерфи. И постановка была замечательной. Сергей Федорович в то время снимал в Мексике, я написала ему про спектакль и про то, что увидела в той работе Феди. Я и раньше замечала у него задатки наших актерских генов, когда он, маленький, то изображал, как умирает собака Гитлера, то передразнивал смешного парня, разносившего почту. Алена же – прекрасная драматическая актриса, она играет сейчас в спектакле «Трамвай «Желание» по пьесе Теннесси Уильямса, снимается в кино.

– То, что и внук ваш, Константин Крюков, попал в эту профессию, тоже не случайно?

– Федор, наверное, с Кости списывал роль художника в «9 роте». Он сделал ему пробу, но не хотел снимать и стал подбирать других мальчиков, потому что и так всю жизнь нам указывают на родственные связи. Но продюсер и группа настояли, чтобы снимался Костя. Он к нашей профессии относился как зритель – думал, что в кино все так же хорошо и легко, как на экране. После съемок Костя сказал мне, что даже про среднего уровня картину никогда не скажет плохого слова – понял, что такое режиссура и актерская профессия.

– Ваша оценка значима для родных?

– Да. Федя, например, когда кино готово, просит меня посмотреть. Наверное, ему это важно. Я сужу не критически, а по эмоциям. Меня интересовало, будут ли в новом его фильме, «Острове», такие моменты, от которых по телу пробегут мурашки, как во время просмотра «9 роты». Объяснить вам, отчего было сильное впечатление, когда я посмотрела отрывок нового фильма, не смогу. Но воздействие было велико – ощущалась мощная сила, которая заставляла думать о том, как это может быть, где это происходит, что это за люди и что может быть с нами…

– Есть ли будущее у кино?

– В отличие от театра, кинокамера заглядывает прямо в глаза актера. А это самое сильное воздействие. Я – за кинематограф!

Ваше имя (*):
E-mail (*):
Website

Заголовок (*)
Ваш комментарий (*):
Я не робот...

Лучшие недели

Билли Корган: Как Билли Корган превратил страсть в империю Посетило:12866

Роман Курцын: Парень, который привык пахать Посетило:52082

Алексей Ягудин: 'Человек в железной маске' Посетило:18353