Я всегда предназначался для изучения гуманитарных наук; Я не был хорош в математике или естественных науках. Когда пришло время работать, это были советские времена, и журналистика не была такой уж с

Я не могу отделаться от ощущения, что война — это порождение мужской природы.

Человек без памяти способен только на зло, и только на зло.

Флобер называл себя человеческим пером; Я бы сказал, что я человеческое ухо. Когда я иду по улице и ловлю слова, фразы и восклицания, я всегда думаю - сколько романов исчезает без следа! Исчезнуть во

В Америке много устных историков, но мои книги написаны по правилам написания романов. У меня есть начало, сюжет, персонажи.

Я родился в большом городе Ивано-Франковск на Украине, но когда я был ребенком, мой отец перевез нас обратно на его родину в Минск.

Я всегда стремлюсь понять, сколько человечности содержится в каждом человеке и как я могу защитить эту человечность в человеке.

Моя украинская бабушка рассказывала удивительные истории. Она потеряла отца, и, будучи детьми, мы всегда слушали ее истории.

Свобода — это не мгновенный праздник, как мы когда-то мечтали. Это дорога. Долгая дорога. Мы знаем это сейчас.

На Западе Путина демонизируют. Они не понимают, что есть коллективный Путин, состоящий из нескольких миллионов человек, не желающих быть униженными Западом. В каждом есть частичка Путина.

Собираю будни из чувств, мыслей и слов. Я собираю жизнь своего времени.

Я очень долго пишу свои книги — от пяти до десяти лет.

Я вырос в сельской местности.

С точки зрения искусства мясник и жертва равны как люди. Вам нужно видеть людей.

Меня интересует история души: повседневная жизнь души, то, что обычно упускают из виду в общей картине истории — или презирают.

Я не помню мужчин в нашем селе после Великой Отечественной войны: во время войны каждый четвертый белорус погиб, то на фронте, то с партизанами. После войны мы, дети, жили в мире женщин. Больше всего

Я не думаю, что мы должны обманываться, считая искусство такой моральной вещью.

Я по крупицам собрал историю «домашнего», «комнатного» социализма. История того, как это разыгралось в человеческой душе. Меня тянет к этому маленькому пространству, называемому человеком... отдельно

Реальность всегда притягивала меня, как магнит; это пытало и гипнотизировало меня. Я хотел запечатлеть это на бумаге.

Я вырос в деревне после войны, а в деревне были почти одни женщины.

Я искал жанр, наиболее адекватный моему видению мира, чтобы передать то, как мое ухо слышит и мои глаза видят жизнь. Я пробовал то и это и, наконец, выбрал жанр, в котором человеческие голоса говорят

Путин не политик. Путин - агент КГБ. И что бы он ни делал, это провокации, которыми обычно занимается КГБ.

У меня три дома: моя белорусская земля, родина моего отца, где я прожил всю свою жизнь; Украина, родина моей матери, где я родился; и великая культура России, без которой я себя не представляю. Все м

Всю жизнь мы боремся за определенные идеалы, и они размываются, и тогда нам снова приходится за них бороться.

Я вижу мир как голоса, как цвета, так сказать. От книги к книге меняюсь я, меняются сюжеты, но нить повествования остается прежней.

Сталинская машина может быть запущена в любой момент: те же доносчики, те же доносы, те же пытки. Тот же вселенский, всепожирающий ужас.

С пяти лет я знал, что хочу стать писателем.

Тоталитарная власть в основном занята тем, чтобы выжить.

«Женская» война имеет свои краски, свои запахи, свое освещение и свою гамму чувств. Нет героев и невероятных подвигов; есть просто люди, занятые бесчеловечными человеческими делами.