Нет более слабого и безнравственного течения жизни, чем то, которое управляется порядком, методом и дисциплиной.

Мир — всего лишь школа инквизиции; дело не в том, кто выйдет на ринг, а в том, кто пробежит лучшие трассы.

Те, кто находятся в непосредственном страхе перед потерей своих владений, изгнанием или рабством, живут в постоянной тоске и теряют всякий аппетит и покой; тогда как те, кто действительно беден, рабы

Для учебы можно использовать любое время и любое место: его комнату, сад, стол, его кровать; когда один или в компании; утром и вечером. Его главным предметом изучения будет философия, этот первокурс

Мудрец говорит, что все, что под небом, постигнет тот же закон и та же участь.

Великий и славный шедевр человека состоит в том, чтобы жить до конца. Все остальное — царствовать, копить, строить — в лучшем случае есть лишь незначительные подпорки и придатки.

Но, конечно, нужны и другие средства, кроме мечтаний, слабого спора искусства с природой.

Существует огромная пропасть между человеком, который следует обычаям и законам своей страны, и человеком, который намеревается их систематизировать и изменить.

Хорошая, высшая, божественная поэзия выше правил и разума. Кто увидит ее красоту твердым, степенным взором, тот не увидит ее, как не увидит блеска молнии. Оно не убеждает нашего суждения, оно восхища

Он, несомненно, был понимающим человеком, который сказал, что не может быть счастливого брака, кроме как между слепой Женой и глухим Мужем.

Я излагаю человеческие и мои собственные понятия просто как человеческие понятия, рассматриваемые сами по себе, а не как определенные и установленные небесным установлением.

Князья дают мне достаточно, если ничего не берут у меня, и приносят мне много пользы, если не причиняют мне вреда: это все, что я от них требую.

По эту сторону Пиренеев есть правда, а по другую — ложь.

О друг! Как верно старое изречение, что наслаждение одним слаще и нужнее, чем наслаждение стихиями воды и огня!

Если добродетель не может сиять ярко, кроме борьбы противоположных желаний, то должны ли мы тогда сказать, что она не может существовать без помощи порока и что именно от него она получает свою славу

Итак, из всех благ, которые дарует нам добродетель, презрение к смерти — одно из величайших.

Если бы взять книги означало впитать их в себя, и если бы увидеть их означало рассмотреть их, а пробежаться по ним означало бы понять их, я был бы неправ, если бы выставил себя таким невежественным,

Слава состоит из двух частей: одна в том, что мы слишком высоко ценим себя, а другая — в том, что мы слишком мало ценим других.

Чтобы судить о великом и возвышенном, нужна душа того же роста; в противном случае мы приписываем им тот порок, который является нашим собственным.

Завести детей нетрудно; но после того, как они рождаются, начинаются заботы, заботы и заботы о правильном обучении, принципах и воспитании.

Ибо, между прочим, он советовал мне по собственному выбору, не насилуя воли, приучать меня к знанию и долгу и воспитывать мою душу всецело кротостью и свободой.

Сила любого плана зависит от времени. Обстоятельства и вещи вечно меняются и меняются.

Тот, кто первым сравнил славу с тенью, поступил лучше, чем он думал. И то, и другое совершенно напрасно. Слава же, как тень, идет иногда перед телом, а иногда по длине бесконечно превосходит его.

Один оратор прошлых времен заявил, что его призвание состоит в том, чтобы маленькие вещи казались великими.

Мое мнение таково, что мы должны отдавать себя другим и отдавать себя только себе. Если бы моя воля была склонна закладываться и привязываться, я бы не выдержал: я слишком нежен и по натуре, и по пра

Чтобы быть королем, нужно так много, чтобы он существовал только как таковой. Тот посторонний блеск, который его окружает, скрывает его и скрывает от нас; наш взгляд ломается и рассеивается, когда он

Общие представления, которые мы находим вокруг себя в доверии и внушены в наши души семенем наших отцов, кажутся универсальными и естественными. Отсюда и получается, что то, что не подчиняется обычая

Те, кто первый потрясает государство, первыми погибают в его крахе; тот, кто был первопроходцем, редко пользуется плодами общественных волнений; он только бьет воду для чужой сети.

Каждый человек называет варварством то, что не является его собственной практикой... Мы можем называть каннибалов варварами в отношении правил разума, но не в отношении нас самих, которые превосходят