Не проявляй услужливости и обуздывай сердечное расположение, если оно будет тобой овладевать; люди этого не понимают и охотно принимают за угодливость, ибо всегда рады судить о других по себе.

Я работою лениво, через пень-колоду валю. Все эти дни голова болела, хандра грызла меня; нынче легче. Начал многое, но ни к чему нет охоты; Бог знает, что со мною делается.

Я работаю до низложения риз.

Не восемнадцатилетней женщине управлять мужчиной, которому 32 года.

Наши поэты не могут жаловаться на излишнюю строгость критиков и публики - напротив. Едва заметим в молодом писателе навык к стихосложению, знание языка и средств оного, уже тотчас спешим приветствоват

Я провожу время очень однообразно. Утром дела не делаю, а так из пустого в порожнее переливаю.

Я по-французски браниться не умею, так позвольте мне говорить вам по-русски.

Наши критики долго оставляли меня в покое. Это делает им честь.

Я по горло сыт Москвой и ее татарским убожеством.

Наше современное общество столь же презренно, сколь глупо.

Я пишу, я в хлопотах…

Наталья Николаевна брюхата - в мае родит. Все это очень изменит мой образ жизни; и обо всем надобно подумать.

Настоящее место писателя есть его ученый кабинет.

Я пишу и размышляю. Большая часть сцен требует только рассуждения; когда же я дохожу до сцены, которая требует вдохновения, я жду его или пропускаю эту сцену - такой способ работы для меня совершенно

Народность в писателе есть достоинство, которое вполне может быть оценено одними соотечественниками - для других оно или не существует, или даже может показаться пороком.

Я не хочу, чтоб могли меня подозревать в неблагодарности. Это хуже либерализма.

Я не стану больше торопиться; пусть все идет своим чередом.

Нападения на писателя и оправдания, коим подают они повод, суть важный шаг к гласности прений о действиях так называемых общественных лиц, к одному из главнейших условий высокообразованных обществ. В

Надеюсь, что вы не будете гневаться на меня за мою откровенность.

Я не принадлежу к числу тех незлопамятных литераторов, которые, публично друг друга обругав, обнимаются потом всенародно, как Пролаз с Высоносом, говоря в похвальбу себе и в утешение: "Ведь, кажется,

На этом свете все зависит от случая.

Я не потерплю ни за что на свете, чтобы жена моя испытывала лишения, чтобы она не бывала там, где она призвана блистать, развлекаться. Она вправе этого требовать.

На свете нет ничего более верного и отрадного, нежели дружба и свобода.

Я не очень здоров - и занят.

Я не люблю писать писем. Язык и голос едва ли достаточны для наших мыслей - а перо так глупо, так медленно - письмо не может заменить разговора.

Мысль! великое слово! Что же и составляет величие человека, как не мысль? Да будет же она свободна, как должен быть свободен человек: в пределах закона, при полном соблюдении условий, налагаемых общес

Мысли, как и действия, разделяются на преступные и на не подлежащие никакой ответственности.

Я не люблю московской жизни.

Мысли могут быть разнообразны до бесконечности.