Трудовой коллектив «Артека» награждён Орденом Почёта по поручению Президента РФ
14.06.2025 22:55:56
Добрынин Анатолий Федорович (р.16.11.1919), член партии с 1945 г., член ЦК с 1971 г. (кандидат с 1966 г.), секретарь ЦК 06.03.86— 30.09.88 гг. родился в дер. Красная Горка Можайского района Московской области. Русский. В 1942 г. окончил Московский авиационный институт им. Серго Орджоникидзе, в 1946 г.— Высшую дипломатическую школу МИД СССР, кандидат исторических наук (с 1947 г.). Трудовую деятельность начал в 1942 г. пом. декана факультета МАИ, затем на инженерной работе. С 1946 г. на дипломатической работе; в 1952— 1955 гг. в посольстве СССР в США, в 1955—1957 гг. пом. министра иностранных дел СССР, в 19S7—1960 гг. зам. генерального секретаря ООН, в 1960—1961 гг. зав. отделом и член коллегии МИД СССР. В 1961—1986 гг. посол СССР в США. В 1986—1988 гг. секретарь ЦК КПСС и зав. Международным отделом ЦК КПСС. С 1988 г. советник Председателя Президиума Верховного Совета СССР, с 1989 г.— Председателя Верховного Совета СССР, с 1990 г.— Президента СССР. Депутат Верховного Совета СССР 11 созыва. Герой Социалистического Труда (1982 г.).
16 ноября 1919 года в крошечной деревне Красная Горка под Москвой в семье слесаря родился мальчик, которому предстояло стать мостом между двумя мирами. Отец Федор Добрынин был человеком практичным и дальновидным — он понимал, что в новой стране сыну понадобится серьезное образование.
«По настоянию отца я поступил в Московский авиационный институт», — вспоминал позже Анатолий Федорович. Это было типично для той эпохи: страна строила самолеты и заводы, инженеры котировались выше поэтов, а техническое образование открывало дорогу к успеху.
В 1942 году Добрынин успешно окончил МАИ и был принят на опытный завод под руководством Александра Яковлева — того самого авиаконструктора, чьи истребители вскоре будут господствовать в небе над Европой. Молодой инженер погрузился в работу, не подозревая, что его жизнь вот-вот кардинально изменится.
Летом 1944 года Добрынина вызвали с завода на встречу в Центральный комитет ВКП(б). Инструктор по кадрам Сдобнов сделал предложение, от которого нельзя было отказаться: поступить в Высшую дипломатическую школу. «Сталинский призыв» набирал молодые кадры, и партия присматривалась к «находчивым инженерам с живым умом».
«Мальчишка, мы вам предлагаем генеральскую должность. Половина МИДа руками схватилась бы», — возмутился заместитель министра иностранных дел Андрей Вышинский, когда молодой Добрынин отказался от предложения возглавить учебный отдел МИДа. Но амбициозный выпускник дипшколы хотел большего, чем кабинетная работа.
1950-е годы стали для Добрынина временем учебы в университете холодной войны. Он работал в отделе международных организаций, изучал тонкости американской политики, осваивал искусство дипломатического маневра. Это были годы Корейской войны, Суэцкого кризиса, первых космических полетов — времена, когда формировались правила игры между двумя сверхдержавами.
В 1957 году судьба свела его с Андреем Громыко — человеком, который станет его наставником и покровителем. «Мистер Нет» советской дипломатии сразу разглядел в Добрынине особые качества: спокойствие, аналитический ум, способность находить компромиссы там, где другие видели только тупик.
В 1962 году отношения между СССР и США достигли критической точки. Посол Михаил Меньшиков провалил все возможные миссии, Берлинская стена разделила мир пополам, ядерное оружие превратилось из сдерживающего фактора в реальную угрозу. Кремлю нужен был новый человек в Вашингтоне — кто-то, кто сможет найти общий язык с американцами.
«Давайте-ка мы его пошлем в Америку. У нас очень плохие отношения с Америкой. Вот он пускай там и подерется с ними», — сказал кто-то из руководства, указывая на Добрынина. Но «подраться» означало для дипломата совсем не то, что думали в Кремле.
Весной 1962 года сорокадвухлетний Анатолий Добрынин прибыл в Вашингтон. Город встретил его настороженно — еще один советский функционер, еще один проводник московской линии. Никто не подозревал, что этот невысокий человек с внимательными глазами проведет в американской столице четверть века и станет самым влиятельным дипломатом эпохи холодной войны.
Октябрь 1962 года. Карибский кризис. Американские самолеты-разведчики обнаружили советские ракеты на Кубе, президент Кеннеди объявил блокаду острова, мир приготовился к ядерной войне. В эти критические дни Добрынин стал главным каналом связи между Кремлем и Белым домом.
Его переговоры с братом президента Робертом Кеннеди проходили в обстановке секретности, достойной шпионского романа. Встречи в гостиничных номерах, зашифрованные послания, жесткие ультиматумы и осторожные компромиссы. Добрынин передавал позицию Хрущева, но делал это так, чтобы оставить американцам возможность для отступления.
«Мы понимаем ваши опасения», — говорил он Роберту Кеннеди. «Но и вы должны понять наши». Эта формула станет его дипломатическим кредо на следующие два десятилетия: понимание не означает согласие, но без понимания невозможен диалог.
Когда кризис завершился демонтажем ракет на Кубе, Добрынин понял главное: американцы готовы к диалогу, если разговаривать с ними на равных. Не с позиции силы, не с высокомерием, а с позиции взаимного уважения и понимания реальности.
1970-е годы стали золотым временем для Добрынина. Он работал с пятью американскими президентами — от Кеннеди до Рейгана — и каждого из них научился понимать как профессионал и ценить как человек. Его партнером по переговорам стал Генри Киссинджер — еще один прагматик, который верил в силу дипломатии.
«Добрынин был свободен от склонности рядовых советских дипломатов к мелким препирательствам для демонстрации своей бдительности перед начальством, — вспоминал Киссинджер. — Он понимал, что во внешних делах репутация надежности является важным капиталом. Человек тонкий и организованный, обаятельный внешне и внутренно неизменно осмотрительный, Добрынин парил в верхних эшелонах Вашингтона с редким искусством».
Соглашения по ОСВ, договор о противоракетной обороне, Хельсинкские соглашения — за всеми этими документами стояли месяцы кропотливой работы Добрынина. Он научился переводить идеологические лозунги на язык практической политики, находить компромиссы там, где, казалось бы, их быть не могло.
Секрет успеха Добрынина заключался не только в профессионализме, но и в понимании американского менталитета. Он изучил американскую политическую систему лучше многих американцев, научился использовать противоречия между Конгрессом и администрацией, между республиканцами и демократами.
Добрынин никогда не пытался выглядеть американцем — он оставался советским дипломатом до мозга костей. Но он научился объяснять советскую позицию так, чтобы американцы могли ее понять и принять. Не согласиться — понять. А это уже половина успеха в дипломатии.
«Когда Добрынин говорил „мое правительство считает", американцы знали: он говорит от имени Политбюро, — отмечали коллеги. — Когда он говорил „лично я думаю", они понимали: это его собственное мнение, но оно тоже чего-то стоит». Эта двойная роль — официального представителя и неофициального советника — делала его незаменимым.
1980-е годы принесли новые вызовы. Рейган пришел к власти с планами «звездных войн», советско-американские отношения вновь обострились, в Москве сменилось три генеральных секретаря. Добрынин оставался константой в этом меняющемся мире, но и он чувствовал: эпоха подходит к концу.
В 1985 году в Женеве встретились Рейган и Горбачев. Новое поколение политиков готовилось изменить мир. 6 марта 1986 года Добрынин получил назначение секретарем ЦК КПСС по международным вопросам. Так завершилось рекордное в истории советской дипломатии 24-летнее пребывание на посту посла в США.
«Вашингтон теряет старого друга», — написала американская пресса. «Друга» — не «союзника», не «партнера», а именно друга. Для дипломата это была высшая награда.
6 апреля 2010 года Анатолий Добрынин скончался в Москве. Ему было 90 лет, он пережил Советский Союз, холодную войну, все режимы, которым служил. На его похороны в Москву приехали представители американского правительства — случай исключительный для российско-американских отношений того периода.
«Сочетание незаурядного дипломатического таланта с апогеем подпиравшей его личные усилия советской геополитической мощи позволило Добрынину стать самым влиятельным послом СССР в Вашингтоне за всю историю советско-американских отношений», — подвел итог Киссинджер.
Но главное наследие Добрынина — не договоры и соглашения, которые он подписывал, а принцип, который он исповедовал: дипломатия — это искусство превращать врагов в противников, противников в партнеров, а партнеров — в людей, которые понимают друг друга. Он доказал, что даже в эпоху ядерного противостояния возможен диалог, если вести его с умом, терпением и уважением к собеседнику.
В мире, где дипломатия часто превращается в обмен обвинениями, опыт Анатолия Добрынина остается образцом того, какой она может быть: мостом между мирами, языком, понятным людям разных культур и систем, искусством делать невозможное — заставлять врагов слушать друг друга.
Анатолий Добрынин - фотография из открытых источников
Посмотреть фото
| Родился: | 16.11.1919 (90) |
| Место: | дер. Красная Горка (RU) |
| Умер: | 06.04.2010 |
| Место: | Москва (RU) |
