Люди везде примерно одинаковые, но... действительно казалось, что в маленьком городке, где зло творить труднее, где возможностей уединиться меньше, люди могут больше его выдумывать от чужих имен. Пот

Феномен войны — ее гермафродитизм: принципы победы и поражения обитают в одном теле, а необходимый противник, враг — лишь ложе, на котором они самоистощают друг друга.

Я не думаю, что кто-то может кого-то чему-то научить. Я думаю, что вы этому учитесь, но молодой писатель, который, как я сказал, одержим демонами и хочет учиться и вынужден писать, сам не знает почем

... и тебе даже не нужно спать одному, тебе даже не нужно спать вообще; и поэтому все, что вам нужно делать, это время от времени показывать палку собаке и говорить: «Слава Богу, ни за что».

Я плохой и попаду в ад, и мне все равно. Я лучше буду в аду, чем там, где ты.

Только после Нобелевской премии они действительно оттаяли. Они не могли понять мои книги, но они могли понять 30 000 долларов.

Писатель несет ответственность только перед своим искусством.

That's the one trouble with this country: everything, weather, all, hangs on too long. Like our rivers, our land: opaque, slow, violent; shaping and creating the life of man in its implacable and bro

Именно тогда я узнал, что слова бесполезны; что слова никогда не соответствуют даже тому, что они пытаются сказать. Когда он родился, я знала, что материнство было изобретено кем-то, у кого должно бы

Когда что-то новое, сложное и яркое, для этого должно быть что-то лучше, чем просто безопасность, поскольку безопасными вещами являются только те вещи, которыми люди занимаются так долго, что они сте

Какой должен быть некролог писателю - он написал книги, потом умер.

Пусть прошлое упразднит прошлое, когда — и если — оно сможет заменить его чем-то лучшим.

Я замечаю, как ленивый человек, человек, который ненавидит движение, начинает двигаться, как только он начал двигаться, так же, как когда он был настроен оставаться на месте, как будто он ненавидит н

Когда я был мальчиком, я впервые узнал, насколько вкуснее вода, когда она немного постояла в кедровом ведре. Тепловато-прохладный, со слабым привкусом, как пахнет жаркий июльский ветер в кедрах.

И взгляну я вниз и увижу свои ропотные кости и глубокую воду, как ветер, как крышу ветра, и спустя долгое время они не могут различить даже костей на одиноком и неприкосновенном песке.

Бывают такие дни в конце августа дома, такой разреженный и страстный воздух, в нем есть что-то грустное, ностальгическое и знакомое.

Рядом со сном находиться не очень безопасно... Я знаю; У меня был один раз. Это как заряженный пистолет со спусковым крючком: если он продержится достаточно долго, кто-нибудь пострадает. Но если это

Писателю не нужна экономическая свобода. Все, что ему нужно, это карандаш и немного бумаги.

Я больше никогда не буду лгать.

Когда взрослые люди говорят о невиновности детей, они на самом деле не понимают, что имеют в виду. Нажатые, они сделают еще один шаг и скажут: Ну, тогда невежество. Ребенок ни то, ни другое. Нет прес

Мне всегда казалось, что единственной безболезненной смертью должна быть та, которая застигает разум врасплох и, так сказать, с тыла, поскольку, если смерть представляет собой что-либо, кроме кратког

Женщины таковы, что они не приобретают знаний о людях, мы такие, потому что они просто рождаются с практической плодовитостью подозрительности, которая время от времени приносит урожай, и обычно прав

Писатель несет ответственность только перед своим искусством ... Если писателю придется ограбить свою мать, он не будет колебаться; «Ода греческой урне» стоит любого количества старых дам.

То, что разрушает Церковь, — это не внешнее ощупывание тех, кто внутри нее, и не внутреннее ощупывание тех, кто снаружи, а профессионалы, которые контролируют ее и сняли колокола с ее шпилей.

У всех на Юге нет времени на чтение, потому что все они слишком заняты писательством.

Получите это вниз. Рисковать. Это может быть плохо, но это единственный способ сделать что-то действительно хорошее.

Что не так с этим миром, так это то, что он еще не закончен. Она не завершена до того момента, когда человек может поставить свою окончательную подпись под работой и сказать: «С ней покончено. Мы сде

Обычно все начинается с персонажа, и как только он встает на ноги и начинает двигаться, все, что я могу сделать, это бежать за ним с бумагой и карандашом, стараясь не отставать достаточно долго, чтоб

Достаточно легко сказать, что человек бессмертен просто потому, что он будет терпеть: что, когда последний звон рока лязгнет и исчезнет с последней бесполезной скалы, висящей без прилива в последний