Я пишу с таким же энтузиазмом, с каким марсельеза ест буйабес... Я пишу большие подсолнухи.

В пшеничном поле есть ...поэзия; это как воспоминание о чем-то, что человек когда-то видел. Мы можем только заставить наши фотографии говорить.

Живопись в ее нынешнем виде обещает стать более утонченной — больше похожей на музыку и меньше на скульптуру — и, прежде всего, она обещает цвет. Если только он сдержит это обещание.

Каков цвет на картине, таков и энтузиазм в жизни.

Есть солнце, свет, который за неимением другого слова я могу назвать только желтым, бледно-желтым, как сера, бледно-золотистым лимоном. Как прекрасен желтый цвет!

Я никогда не чувствовал желания (и не думаю, что когда-либо буду) привлекать публику к своим работам... определенная популярность кажется мне наименее желательной из вещей.

Художники понимают природу и любят ее, учат нас видеть.

Не становитесь рабом своей модели.

Сама жизнь тоже вечно поворачивает к человеку бесконечно пустую, удручающую пустую сторону, на которой ничего не появляется, как и на чистом холсте. Но какой бы пустой и суетной, какой бы мертвой ни

Меня всегда поражает и очень странно, что всякий раз, когда мы видим образ неописуемого и невыразимого запустения — одиночества, бедности и нищеты, конца и крайности вещей, — приходит на ум мысль о Б

Если человек преданно любит то, что действительно стоит любить, и не растрачивает свою любовь на незначительные, недостойные и бессмысленные вещи, он постепенно будет получать больше света и становит

Я чувствую потребность в отношениях и дружбе, в любви, в дружеском общении... Я не могу скучать по этим вещам, не чувствуя, как всякий разумный человек, пустоту и глубокую потребность.

Париж один, и как ни тяжело здесь жить, а если стало еще хуже и тяжелее, — французский воздух проясняет мозг и делает добро, — мир добра.

Ты чувствуешь звезды и бесконечность неба, ведь жизнь, несмотря ни на что, подобна сну.

Выразить надежду какой-нибудь звездой, рвение души закатным сиянием. Конечно, в этом нет ничего от стереоскопического реализма, но разве это не то, что существует на самом деле?

Меня поражают высокие цены, которые платят за работы умершие художники, цены, на которую никто из них не мог рассчитывать при жизни. Это своего рода торговля тюльпанами, от которой живые художники ст

Я верю, что может случиться, что удастся, и нельзя начинать отчаиваться, даже если кое-где потерпели поражение; и хотя иногда чувствуется какой-то упадок, хотя дела идут не так, как ожидалось, необхо

Верить в Бога для меня значит чувствовать, что есть Бог, не мертвый и не чучело, который с непреодолимой силой побуждает нас к большей любви.

... смотреть на звезды всегда заставляет меня мечтать, так же просто, как я мечтаю о черных точках карты, изображающей города и деревни. Почему, спрашиваю я себя, сияющие точки неба не должны быть та

Нет синего без желтого и без оранжевого, а если делать синий, то обязательно делать желтый и оранжевый.

Нужно научиться читать, так же как нужно научиться видеть и научиться жить.

Что я в глазах большинства людей? Ничтожество или чудак и неприятный человек... Я хотел бы, чтобы моя работа показала, что в сердце такого чудака, такого никем.

Теперь я рисую со всем порывом марсельца, поедающего суп, и вы не удивитесь, если я скажу, что рисую большие подсолнухи. Идея? Чтобы украсить студию, теперь есть надежда, что здесь будет жить Гоген.

Многие художники боятся чистого холста, но чистый холст боится истинно страстного художника, который осмеливается — и который однажды разрушил чары «ты не можешь».

Я сама не знаю, как я это рисую. Я сажусь с белой доской перед местом, которое меня поражает. Я смотрю на то, что у меня перед глазами, и говорю себе, что белая доска должна стать чем-то.

Вы скажете, что все видели пейзажи и фигуры с детства. Вопрос в следующем: все ли в детстве тоже были рефлексивными? Любил ли каждый, кто их видел, вереск, поля, луга, леса, и снег, и дождь, и с.

То, что я не годился для коммерции или академического образования, ни в коей мере не доказывает, что я не годен и для того, чтобы быть художником.

Жаль, что по мере приобретения опыта человек теряет свою молодость.

В полноте художественной жизни есть, остается и всегда будет временами возвращаться та тоска по дому, по истинно идеальной жизни, которая никогда не сбудется.