Россия всегда была нашим [Германии] искренним другом.

Я солдат Господа, и куда Он посылает меня, я должен идти, и я верю, что Он направляет меня туда и организует мою жизнь так, как Ему это нужно.

Может статься, Германии суждено Богом еще раз прийти в упадок и затем снова подняться на вершину славы, на новой республиканской основе, но нас это уже не касается.

В обязанность посла, аккредитованного при дворе великой державы, не входит механическое донесение обо всех доходящих до его слуха глупых речах и злостных выпадах.

Россия - слишком тяжеловесна, чтобы легко отзываться на каждое проявление политического инстинкта.

Я со спокойной совестью преследую ту цель, которая кажется мне правильной для моего государства и для Германии. Что касается средств, то я использую те, которые имею в распоряжении при отсутствии иных

Моему государю [Вильгельму I] я верен вплоть до Вандеи…

В области школы я долго, но безуспешно боролся с теорией, согласно которой министр просвещения мог без законных оснований и независимо от уже имеющихся у школы средств устанавливать административным п

Мое уважение к так называемому общественному мнению, т. е. к шумихе, создаваемой ораторами и газетами, никогда не было особенно велико.

Я с радостью ухватился бы за любое решение, исключая войну, которое привело бы нас к расширению Пруссии и к единству Германии.

В области финансов мое согласие на какую-либо налоговую реформу всегда было обусловлено стремлением к тому, чтобы прямые налоги, взимающиеся вне зависимости от имущества плательщика, не послужили в да

Я решительно против атаки на евреев. Базируется ли это на религии или расе. Таким же маневром может появиться желание атаковать немцев французского или польского происхождения и говорить, что они не н

Россия могла бы быть нам [Германии] существенно полезна и дружба которой для нас необходима.

Мое понятие о долге не позволяет мне оправдывать ни в себе, ни в других проявлений симпатий и антипатий к иностранным державам и лицам при исполнении служебных обязанностей на поприще внешней политики

В наших фракциях подлинным центром кристаллизации является не программа, а личность - парламентский кондотьер.

Я рассматриваю Англию как старого и традиционного союзника, с которым у нас нет конфликтующих интересов.

Россия имеет два могучих сердца - в Москве и Петербурге.

Мое отношение к иностранным правительствам определяется не косными антипатиями, но лишь пользой или вредом, какой может, по моему разумению, произойти отсюда для Пруссии.

В наши дни сохранение тайны всегда сомнительно.

Россия будет иметь великое будущее, а народ ее велик и сам по себе...

Мое здоровье быстро идет на убыль.

Я пугаюсь каждый раз, когда просыпаюсь утром. Но так должно быть.

В настоящее время для крупного правительства едва ли возможно полностью применить все силы своей страны для помощи другой дружественной стране, если это вызывает порицание народа.

Россия - нерушимая империя, которая сильна своим климатом, своими пустынными просторами и своей непритязательностью…

Мое здоровье было уже давно подорвано не лежащими на мне обязанностями, а непрерывным сознанием ответственности за крупные события, при которых будущее отечества стояло на карте.

В моменты, когда дело идет о том, чтобы вызвать войну или избежать ее, текст ясного и всеохватывающего договора не остается без влияния на дипломатию.

Я прощаюсь с прошлым, как с покойным, которого искренне любил…

Мое сердце не выдержит, если прекрасное имя Пруссия растворится в бурлящем котле по имени Германия, которое всегда было враждебно Берлину и священным прусским порядкам...

Я приобрел много друзей и много врагов, последние по преимуществу в ландтаге, а первые вне его.