Я не считаю абсолютизм формой правления, которая может в Германии держаться в течение длительного времени или иметь успех.

Вопрос о том, правилен ли собственный глазомер, политический инстинкт, довольно безразличен для министра, все сомнения которого разрешены, как только он обеспечен королевской подписью или парламентски

Мы [Германия] никому не набиваемся в друзья.

Склонность увлекаться чужими национальными устремлениями, даже тогда, когда они могут быть осуществлены лишь за счет собственной родины, представляет собой форму политического заболевания, географичес

Я не совсем здоров; эта неопределенная жизнь [в Париже] - постоянно в неизвестности, без настоящего дела - не способствует успокоению нервов.

Мы [Германия] никогда не начнем войны, потому что нам нечего приобретать.

Вообще для охотника в России недурно. Даже и холод не так невыносим; так как каждый привык уже принимать против него меры: все дома нагреваются надлежащим образом, даже лестницы и прихожие - даже и ма

Скандалить с венским кабинетом опасно.

Я не пытаюсь вызвать недоверие там, где имеет место доверие.

Волнения неуместны...

Скажу вам открыто: я добрый друг моих друзей и враг моих врагов.

Мы [Германия] не понимаем, почему мы должны поддерживать меры, которые будут нас стеснять.

Я не позволю [Александру] Горчакову снова влезть ко мне на плечи и обратить меня в свой пьедестал.

Мы [Германия] не нуждаемся в войне, мы принадлежим к полностью удовлетворенному своим положением государству, которое при необходимости может себя защитить. И, кроме того, даже если это станет необход

Волк не виноват в том, что Бог создал его таким, каков он есть, но его за это и убивают, если смогут.

Симпатии и антипатии как свои, так и других людей, по отношению к иностранным державам и личностям я не могу оправдать перед своим чувством долга, которое испытываю, служа моей стране на дипломатическ

Я не мог бы сбросить с себя, как сюртук, свое пруссачество.

Мы [Германия] не имеем союзов и не ведем никакой внешней политики, то есть никакой активной, мы ограничиваемся тем, что подбираем камни, падающие в наш сад, и по возможности счищаем с себя грязь, на н

Войны лишь укрепят нацию!

Я не думаю, что Россия, когда она будет подготовлена, нападет без дальнейших околичностей на Австрию.

Мы [Германия] можем вести политику лишь с учетом той Франции, которая есть в наличии, но не исключать ее из комбинаций.

Война с Австрией станет все же рано или поздно неизбежной, коль скоро венское правительство снова возобновило политику подавления Пруссии.

Сила революционеров не в идеях их вождей, а в обещании удовлетворить хотя бы небольшую долю умеренных требований, своевременно не реализованных существующей властью.

Война для нас [Германии] нежелательна ни при каких обстоятельствах.

Мы [Германия] живем в Европе не в одиночку, а между тремя державами, которые относятся к нам с завистью и ненавистью.

Я не вижу примера до Французской революции, чтобы какой-нибудь государственный деятель - даже самый добросовестный и христианнейший - вздумал подчинять все свои политические стремления, все свое отнош

Семью семь - это очень возможно.

Возможность европейского вмешательства была для меня источником тревоги и нетерпения в связи с затягивавшейся осадой. При таких ситуациях, какой была наша под Парижем, ни самое лучшее руководство, ни

Мы [Германия] должны быть настолько сильны, насколько это возможно.