Мистеру Бладу пришло в голову, когда он брел под грузом яблонь тем благоухающим и восхитительным июльским утром, что этот человек, как он уже давно подозревал, был гнуснейшим творением божьим и что только дурак может поставить себя на как целитель вида, который лучше всего истребили.