Но все это произошло не в один день, эта отдача себя, тела и души, человеку-животному. Он не мог сразу отказаться от своего дикого наследия и воспоминаний о дикой природе. Бывали дни, когда он подкра

Любовь, настоящая страстная любовь была у него впервые.

Они не были полуживыми или четверть живыми. Это были просто мешки с костями, в которых слабо порхали искры жизни.

Когда-нибудь велосипед? Теперь это то, ради чего стоит жить!

Но, — и вот оно, — мы хотим жить и двигаться, хотя у нас нет для этого оснований, потому что такова природа жизни, чтобы жить и двигаться, хотеть жить и двигаться. Если бы не это, жизнь была бы мертв

Значит, поэзией не заработаешь? Конечно нет. Какой дурак на это рассчитывает? Без рифмы, да.

Человеческую жизнь нельзя купить за сокровища мира; оно не может искупить того, кто растрачен не по назначению; не может он сделать полной, завершенной и прекрасной жизнь, которая карликовая, изуродо

Его рабство смягчило его. Безответственность ослабила его. Он забыл, как переключаться для себя. Ночь зияла вокруг него.

He was justifying his existence, than which life can do no greater; for life achieves its summit when it does to the uttermost that which it was equipped to do.

Я рано узнал, что во мне две натуры. Это причиняло мне много хлопот, пока я не выработал философию жизни и не нашел компромисс между плотью и духом. Слишком сильное преобладание одного из них должно

Жизнь медленно ползет вверх... Когда какой-нибудь забытый изобретатель древнего мира ударил своего соперника или врага ветвью дерева и обнаружил, что это хорошо, а затем взял за привычку бить соперни

Он был убийцей, существом, которое охотилось, жило за счет живых существ, без посторонней помощи, в одиночку, благодаря своей собственной силе и отваге, триумфально выживало во враждебной среде, где

Я безнадежный материалист. Я вижу в душе не что иное, как подобие деятельности организма плюс личные привычки — плюс унаследованные привычки, воспоминания, переживания организма. Я верю, что когда я

Беда с ним была в том, что у него не было воображения. Он был быстр и проницателен в вещах жизни, но только в вещах, а не в значениях. Пятьдесят градусов ниже нуля означали восемьдесят с лишним граду

Всю свою жизнь я осознавал другие времена и места. Я осознавал других людей во мне. О, и поверь мне, ты тоже, мой будущий читатель. Перенеситесь в свое детство, и это чувство осознания, о котором я г

Жизнь? Ба! Это не имеет значения. Из дешевых вещей это самое дешевое. Везде попрошайничает. Природа рассыпает его щедрой рукой. Там, где есть место для одной жизни, она сеет тысячу жизней, и эта жизн

Великая задача, требуемая от человека, — размножение. Он побуждается страстью к выполнению этой задачи. Страсть, действуя через воображение, производит любовь. Страсть — движущий фактор, воображение

Когда в тихие холодные ночи он указывал носом на звезду и долго и по-волчьи выл, это его предки, мертвые и прах, указывали носом на звезду и выли сквозь века и сквозь него. И его интонации были их ин

Глупые женщины, а глупы все, считают первую победу мужчины окончательной победой. Потом они оседают и толстеют, и черствеют, и умирают, и горюют. Увы, они такие глупые. Но ты, маленькая женщина-младе

Он прощупывал глубины своей природы и те ее части, которые были глубже, чем он сам, возвращаясь в утробу Времени.

Умственное или духовное здоровье, которое есть рациональность, способствует прогрессу, и будущее требует все большего и большего умственного или духовного здоровья, все большей и большей рациональнос

У него не было сознательного знания о смерти, но, как и у любого животного в Дикой местности, у него был инстинкт смерти. Для него это было величайшей из обид. Это была сама сущность неизвестного; эт

Знаете ли вы, что единственная ценность жизни — это то, что жизнь накладывает на себя? И это, конечно, завышено, ибо неизбежно предвзято в свою пользу. Возьми того человека, которого я держал наверху

Картинки! Картинки! Картинки! Часто, прежде чем я научился, я задавался вопросом, откуда пришло множество картин, переполнявших мои сны; ибо это были картины, подобных которым я никогда не видел в ре

Целью жизни было мясо. Сама жизнь была мясом. Жизнь жила жизнью. Были едоки и съеденные. Закон гласил: ЕСТЬ ИЛИ БУДЬ съеден. Он не формулировал закон четко, не устанавливал термины и не морализаторст

Подача, до которой он был возбужден, была огромной. Вся боевая кровь его породы была в нем и бурлила в нем. Это была жизнь., хотя он этого не знал. Он осознавал свое собственное значение в мире; он д

Каким-то образом любовь к островам, как и любовь женщины, просто случается. Нельзя заранее определить, любить ли какую-то конкретную женщину, и нельзя так определить, любить ли Гавайи.

Человек есть человек, потому что у него случайно развился разум, а не инстинкт; иначе он до сих пор остался бы среди человекообразных обезьян. Он отвернулся от природы, стал как бы неестественным, не

И он не только учился на собственном опыте, но давно мертвые инстинкты снова ожили. Прирученные поколения пали от него. Смутно он помнил юность породы, то время, когда дикие собаки стаями бродили по