Эмоции наблюдателя по-прежнему будут очень склонны отставать от жестокости того, что испытывает страдалец. Человечество, хотя и сочувствующее по своей природе, никогда не догадывается о том, что случилось с другим, той степени страсти, которая естественным образом одушевляет человека, которого это в первую очередь касается.