Постепенно мне стало ясно, чем была до сих пор каждая великая философия: личным признанием ее автора и своего рода невольными и бессознательными мемуарами.

Тот, кто наказан, никогда не является тем, кто совершил поступок. Он всегда козёл отпущения.

В прекрасном человек ставит себя эталоном совершенства; в избранных случаях он поклоняется в нем самому себе. Человек верит, что мир сам по себе наполнен красотой - он забывает, что это он его создал.

Творение - это великое избавление от страданий и растущий свет всей жизни. Но творец должен страдать, если это необходимо, и принимать большие изменения.

Гений - в работе и в деле - обязательно транжира: в том, что он тратит себя, и состоит его величие.

Здесь надо глубоко мыслить до самой основы и сопротивляться всякой сентиментальной слабости: сама жизнь есть по существу присвоение, причинение вреда, завоевание странного и слабого, подавление, суров

Надо сначала крепко устроиться в себе, надо крепко стоять на своих двух ногах, иначе совсем нельзя любить.

Всякая великая любовь несет с собой жестокую идею убить предмет своей любви, чтобы раз и навсегда вывести его из злой игры перемен: ибо любовь боится перемен даже больше, чем уничтожение.

Большинство людей слишком заняты собой, чтобы быть злыми.

Англичане - люди непревзойденного косяка.

Земля подобна женской груди: полезная и приятная.

Любовь к снисходительности коренится в глубине человеческого сердца. Его душа предпочла бы делиться чрезмерным и необузданным; но его душа не может любить.

Самый верный признак отчуждения мнений двух людей - это когда они оба говорят друг другу что-то ироническое и ни один из них не чувствует иронии.

Отсутствие исторического смысла - наследственный порок всех философов.

Бывают эпохи, когда человек рациональный и человек интуитивный стоят бок о бок, один в страхе перед интуицией, другой с презрением к абстракции. Последнее столь же иррационально, сколь первое нехудоже

Все, что было, вечно: море снова смоет.

В самом деле, что вообще заставляет нас предполагать наличие сущностной оппозиции «истинного» и «ложного»? Разве не достаточно принять степени видимости и как бы более светлые и более темные тени и от

Если бы нам не хватало любопытства, мы должны были бы меньше делать на благо ближнего. Но под видом долга или жалости любопытство прокрадывается в дом несчастных и нуждающихся. Возможно, даже в знамен

Христианство, алкоголь два великих средства разложения.

То, что раньше было только болезненным, теперь становится неприличным: неприлично быть христианином сегодня.

Принуждение предшествует нравственности, да и сама нравственность на время есть принуждение, которому подчиняются, чтобы избежать страдания.

Ибо таков человек: богословский догмат может быть опровергнут ему тысячу раз, но лишь бы он нуждался в нем, он снова и снова принимал бы его за истину. Вера всегда наиболее желательна, наиболее насущн

Какое самое сильное лекарство? -- Победа.

Тем человеческим существам, которые касаются меня, я желаю страданий, одиночества, болезней, дурного обращения, унижений, глубокого презрения к себе, мук недоверия к себе и убожества побежденных.

Учиться у своих врагов - это лучший способ любить их, потому что это вызывает к ним чувство благодарности.

Тот, кто глубоко вгляделся в мир, может догадаться, сколько мудрости заключено в поверхностности людей. Сохраняющий их инстинкт учит их быть легкомысленными и лживыми.

Жалость - самое приятное чувство у тех, у кого мало гордыни и нет надежды на великие завоевания; для них легкая добыча - а таковы все страдающие - очаровательна.

Достигший хоть сколько-нибудь умственной эмансипации не может долго считать себя иначе, как странником по лицу земли и даже не идущим к конечной цели, ибо такого нет.

Я хочу быть в любое время после этого только да-говорящий!