Красота для художника есть нечто вне всяких рангов, потому что в красоте укрощаются противоположности; высший признак власти, а именно власть над противоположностями; притом без напряжения: - что нас

Каста дворян была вначале всегда кастой варваров: их превосходство заключалось не в их физической силе, а прежде всего в их психической — они были более совершенными людьми.

Там он сидел, сморщенный, в углу у камина, беспокоясь о своих слабых ногах, утомленный миром, утомленный волей, и однажды он задохнулся от своей чрезмерной жалости.

Вы знаете эти вещи как мысли, но ваши мысли — это не ваши переживания, они — эхо и последствие ваших переживаний: как когда ваша комната дрожит, когда мимо проезжает карета. Я же сижу в карете и част

«Эго», — говорите вы и гордитесь этим словом. Но самое главное, во что ты не хочешь верить, это твое тело с его большой проницательностью; оно не говорит «эго», но делает это.

И пусть будет потерян для нас тот день, в который мы ни разу не танцевали! И да будет лживой для нас та мудрость, которая не принесла с собою смеха!

Ребенок — это невинность и забвение, новое начало, игра, колесо, катящееся само по себе, первичное движение, священное Да.

Одомашнивание (культура) человека не идет глубоко — там, где оно углубляется, оно тотчас становится вырождением (тип: христианское). «Дикарь» (или, говоря нравственным языком, злой человек) — это воз

Когда благодарность, которой многие обязаны одному, отбрасывает всякую скромность, тогда возникает слава.

Кто не умеет вкладывать свою волю в вещи, тот, по крайней мере, наделяет их некоторым смыслом: то есть он верит, что в них уже есть воля (принцип веры).

То, что чувствует чувство, что различает дух, никогда не имеет своей цели в себе. Но разум и дух хотели бы убедить тебя, что они суть конец всего сущего: так они напрасны.

Только великая боль, та медленная, непрекращающаяся боль, требующая своего времени, в которой мы как бы обжигаемся тлеющими зелеными дровами, заставляет нас, философов, опуститься до последней глубин

Я не знаю другого способа приобщиться к великим задачам, кроме как в виде игры: как признак величия это необходимая предпосылка.

Как можно больше, и это как можно скорее: вот чего жаждет великая душевная и эмоциональная болезнь, которую по-разному называют «настоящим» или «культурой», но которая на самом деле является симптомо

Повсюду раздаются голоса тех, кто проповедует смерть; и земля полна тех, кому нужно проповедовать смерть.

Чтобы хоть раз взглянуть издалека на нашу европейскую мораль, чтобы сравнить ее с другими моралью прежней или будущей, надо поступить, как путешественник, желающий узнать высоту городских башен: он п

Любовь к истине имеет свою награду на небе и даже на земле.

В конце концов, что было бы «прекрасным», если бы противоречие сначала не осознало себя, если бы безобразное сначала не сказало себе: «я безобразен»?

Сократ осуждал искусство, потому что предпочитал философию, и только после долгой внутренней борьбы Платон принял это суждение.

Каждый факт и каждое произведение производят новое впечатление на каждую эпоху и на каждый новый вид человека. История всегда провозглашает новые истины.

Тот, кто публично стремится к великим вещам и наконец втайне осознает, что он слишком слаб для их достижения, обычно не имеет также силы, чтобы публично отказаться от своих целей, и тогда неизбежно с

Моцарт, последний аккорд многовекового великого европейского вкуса.

Я спрашиваю теперь о происхождении филолога и утверждаю следующее: 1. Молодой человек никак не может знать, что такое греки и римляне. 2. Он не знает, подходит ли он для того, чтобы узнать о них.

То, что мы переживаем во сне, — при условии, что мы переживаем это часто, — в конце концов так же относится к общему хозяйству нашей души, как и все, что мы переживаем «действительно»: благодаря этом

Как классически настроенные, так и романтически мыслящие духи — поскольку эти два вида всегда существуют — заняты видением будущего: но первые делают это по силе своего возраста, вторые — по слабости

[Гераклит имел] высшую форму гордыни, [происходившую] из уверенности в вере в истину, постигнутую им одним. Он доводит эту форму своим чрезмерным развитием до возвышенного пафоса невольным отождествл

[Гераклит] не нуждался в людях или их знании, поскольку все, что можно исследовать, он презирает [как существующее] в отличие от [своей] внутренней мудрости. [Для него] всякое обучение у других являе

В мире высоких финансов на шиллинг праздного богача можно купить больше, чем на шиллинг бедного трудолюбивого человека.

Железная необходимость есть вещь, которую в ходе истории люди не считают ни железной, ни необходимой.