Можно угадывать, изобретать, предполагать, изучать, мечтать и рассчитывать, но невозможно рассчитать каждый будущий шаг всего человечества, вроде календаря.

Теперешний мир всегда и везде хуже войны, до того хуже, что даже безнравственно становится под конец его поддерживать: нечего ценить, совсем нечего сохранять, совестно и пошло сохранять.

Можно не понимать писателя по двум причинам - или потому, что он пишет неясно, или через собственную умственную несложность.

Для меня же лично, одно из самых ужасных опасений за наше будущее, состоит именно в том, что, на мой взгляд, в весьма уже, в слишком уже большой части интеллигентного слоя русского по какому-то особом

Тем-то и безнравственна родственная любовь, что она - не заслуженная. Любовь надо заслужить.

Можно найти и там, в рудниках, под землею, рядом с собой, в таком же каторжном и убийце человеческое сердце и сойтись с ним, потому что и там можно жить, и любить, и страдать. Можно возродить и воскре

Для иного наблюдателя все явления жизни проходят в самой трогательной простоте и до того понятны, что и думать не о чем, смотреть даже не на что и не стоит. Другого же наблюдателя те же самые явления

Те, которых ведут на казнь, прилепливаются мыслями ко всем предметам, которые им встречаются на дороге.

Можно жалеть преступника, но нельзя же зло называть добром в таком важном и великом деле, как суд... в суде первое дело, первый принцип дела состоит в том, что-бы зло было определено по возможности, п

Для женщины в любви-то и заключается все воскресение, все спасение от какой бы то ни было гибели и все возрождение, да иначе и проявиться не может, как в этом.

Можно быть чудеснейшим человеком и чрезвычайно мало смыслить в русской литературе.

Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что по смеху можно узнать человека, и если вам с первой встречи приятен смех кого-нибудь из совершенно незнакомых людей, то смело говорите, что это человек хоро

Детское воображение даже по природе своей, и особенно в известном возрасте, чрезвычайно восприимчиво и наклонно к фантастическому.

Творчество... есть цельное, ограниченное свойство человеческой природы. Оно есть необходимая принадлежность человеческого духа. Оно также законно в человеке, и пожалуй, как две руки, как две ноги, как

Деток любите особенно, ибо они тоже безгрешны, яко ангелы, и живут для умиления нашего, для очищения сердец наших и как некое указание нам.

Тварь ли я дрожащая или право имею.

Детки никогда не бывают дурны лицом.

Там, где кончается религия, начинаются лишь мечтанья.

Может быть, самый великий подвиг человека в том, если он сумеет ограничиться в жизни ролью второго лица.

Может быть, русская-то женщина и спасет нас всех, все общество наше, новой возродившейся в ней энергией, самой благороднейшей жаждой делать дело, и это до жертвы, до подвига. Она пристыдит бездеятельн

Детки - мука, но необходимы, без них нет цели жизни.

Дети, пока дети, до семи лет, например, страшно отстоят от людей: совсем будто другое существо и с другою природой.

Такой высокий организм, как Россия, должен сиять и огромным духовным значением... Одной материальной выгодой, одним "хлебом" - такой высокий организм, как Россия, не может удовлетвориться. И это не

Мое служение идее вовсе не освобождает меня, как нравственно-разумное существо, от обязанности сделать в продолжении моей жизни хоть одного человека счастливым практически.

Дети странный народ, они снятся и мерещатся.

Такого самолюбия человек, что уж сам в себе поместиться не может.

Мое житье, конечно - работа!

Дети и земля кажутся мне чем-то неотделимым друг от друга.

Так как я весь состоял из чужих мыслей, то где мне было взять своих, когда они потребовались для самостоятельного решения?