я молод, мне двадцать лет; и все же я ничего не знаю о жизни, кроме отчаяния, смерти, страха и глупой поверхностности, заброшенной в бездну печали. Я вижу, как народы настраиваются друг против друга

Иногда мне казалось, что однажды я проснусь, и все, что было, закончится. забыт, затонул, утонул. Ни в чем не было уверенности — даже в памяти.

Они для меня больше жизни, эти голоса, они больше материнства и больше страха; это самое сильное, самое утешительное, что есть на свете: это голоса моих товарищей.

Окопы, госпитали, братская могила — других вариантов нет.

Да так они и думают, эти сто тысяч кантореков! Железная молодежь! Молодость! Нам не больше двадцати лет. Но молодой? Это было давно. Мы старые люди.

Кэт и Кропп спорят из-за войны, отдыхая после часовой тренировки (вызванной тем, что Тьяден не отсалютовал майору должным образом). Кэт считает, что война закончилась бы, если бы лидеры дали всем уча

Буря хлещет нас, из суматохи серого и желтого град осколков хлещет детские крики раненых, и в ночи разбитая жизнь мучительно стонет в тишине. Наши руки — земля, наши тела — глина, а наши глаза — лужи

Комната заговорит, она должна подхватить меня и удержать, я хочу чувствовать, что я здесь принадлежу, я хочу слушать и знать, когда я вернусь на передовую, что война утонет, полностью утонет в велико

Ни для кого земля не значит так много, как для солдата. Когда он долго и сильно прижимается к ней, когда он глубоко зарылся в нее лицом и своими членами от страха смерти от артиллерийского огня, тогд

Я почувствовал первое мягкое свечение опьянения, которое согревает кровь и распространяет иллюзию приключений над неуверенностью.

Была только широкая площадь с рассеянными тусклыми лунами уличных фонарей и с монументальной каменной аркой, уходящей в туман, словно желая подпереть унылое небо и защитить под собой слабый одинокий

Нам было восемнадцать, и мы начали любить жизнь и мир; и нам пришлось расстрелять его на куски. Первая бомба, первый взрыв разорвались в наших сердцах. Мы отрезаны от деятельности, от стремления, от

В школе нас никто никогда не учил, как зажечь сигарету в ливень, как развести костер мокрыми дровами, как лучше всего втыкать штык в брюхо, потому что там его не заклинит, как это происходит в ребрах

Идея власти, которую они представляли, ассоциировалась в нашем сознании с большей проницательностью и более гуманной мудростью.

И даже если бы нам вернули эти сцены из нашей юности, мы вряд ли знали бы, что делать. Нежное, тайное влияние, перешедшее от них к нам, уже не могло подняться снова. Мы могли бы быть среди них и двиг

То, что я все еще жив, является таким же делом случая, как и то, что меня могли ранить. В бомбоубежище я могу разлететься на атомы, а на открытом воздухе могу пережить десятичасовую бомбардировку нев

Музыка зачаровывала воздух. Он был как южный ветер, как теплая ночь, как надувающиеся паруса под звездами, совершенно и совершенно нереальный... Он делал все просторным и красочным, в нем как бы пуль

Деньги не могут осчастливить, но действуют очень успокаивающе.

Если женщина злится - значит она не только не права, но ещё и знает об этом.

Некоторые вещи лучше не видеть, некоторые слова не слышать, некоторых людей лучше не знать.

Ничего нельзя принимать близко к сердцу. Ведь то, что примешь, хочется удержать. А удержать нельзя ничего.

Чем больше люди знают друг друга, тем меньше понимают. И чем ближе они узнают друг друга, тем более чужими становятся.

Разум дан человеку, чтобы он понял: жить одним разумом нельзя. Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав.

Самое страшное - это обыватели, которые со спокойной совестью выполняют свою кровавую работу так же старательно, как если бы они пилили дрова или делали детские игрушки.

Борьба за общественные идеалы похожа на камень, под которым сидят гады.

История мировой культуры - это история страданий тех людей, кто её создавал.

Демократия склонна заменяться демагогией.

Несчастье - самая распространённая вещь на свете.

Когда есть цель, жизнь становится мещанской, ограниченной.