Каждый хоть раз кого-то спасает. Так же, как он убивает кого-то хотя бы один раз. Хотя он может этого и не знать.

Дайте им всем одинаковую еду и одинаковую плату / И война будет окончена за один день ». - На западном фронте без перемен, глава 3.

Скромность и добросовестность получают свою награду только в романах. В жизни их эксплуатируют, а потом отбрасывают.

Но теперь я впервые вижу, что ты такой же человек, как я. Я думал о ваших ручных гранатах, о вашем штыке, о вашей винтовке; теперь я вижу вашу жену, ваше лицо и наше общение. Прости меня, товарищ. Мы

Я снова хочу этого тихого восторга. Я хочу испытать такое же мощное, безымянное побуждение, которое я испытывал, когда обращался к своим книгам. Дыхание желания, возникшее тогда от цветных корешков к

В любом случае, штык уже не так важен, как раньше. Сейчас более привычно идти в атаку с ручными гранатами и саперным инструментом. Заточенная лопата — более легкое и универсальное оружие — вы не толь

Но, вероятно, так уж устроен мир — когда мы, наконец, чему-то научились, мы уже слишком стары, чтобы это применять, — и так продолжается, волна за волной, поколение за поколением. Никто ничему вообще

Наши знания о жизни ограничены смертью

Мужчина может выдохнуть свою жизнь рядом с вами, и вы ничего этого не почувствуете. Жаль, Сочувствие, конечно, но ты не чувствуешь боли. Ваш живот цел, и это главное. В полуметре от вас в ревущей аго

Жизнь — это болезнь, брат, и смерть начинается уже при рождении. Каждый вздох, каждый удар сердца — это момент умирания, легкий толчок к концу.

Эта книга не должна быть ни обвинением, ни исповедью, и менее всего приключением, ибо смерть не приключение для тех, кто стоит с ней лицом к лицу. Он попытается просто рассказать о поколении людей, к

Я тоже скоро уеду, — говорит, — устала и устала от своей усталости. Все начинает казаться немного пустым и наполненным прощанием, меланхолией и ожиданием.

Забыть — вот секрет вечной молодости. Человек стареет только благодаря памяти. Слишком мало забывают.

Зеркала есть, когда мы есть, и тем не менее они никогда не возвращают нам ничего, кроме нашего собственного отражения. Никогда, никогда мы не узнаем, что они из себя представляют, когда они одни, или

Никогда не делайте ничего сложного, когда сгодится и что-то простое. Это один из самых важных секретов жизни.

На мгновение у меня возникла странная интуиция, что именно это, и в подлинном, глубоком смысле, и есть жизнь; а может быть, и счастье — любовь со смесью печали, благоговения и безмолвного знания.

У меня было ощущение, что я соскальзываю в гладкую бездонную яму. Это не имело никакого отношения к Брейеру и людям. Это не имело никакого отношения даже к Пэт. Это был печальный секрет, что реальнос

Я не хотел так много думать о ней. Я хотел принять ее как неожиданный, восхитительный подарок, который пришел и снова уйдет — не более того. Я хотел не давать места мысли о том, что когда-нибудь може

Мы несчастны, как дети, и опытны, как старики, мы грубы, печальны и поверхностны — я считаю, что мы заблудились.

Музыка зачаровывала воздух. Он был как южный ветер, как теплая ночь, как надувающиеся паруса под звездами, совершенно и совершенно нереальный... Он делал все просторным и красочным, в нем как бы пуль

То, что я все еще жив, является таким же делом случая, как и то, что меня могли ранить. В бомбоубежище я могу разлететься на атомы, а на открытом воздухе могу пережить десятичасовую бомбардировку нев

И даже если бы нам вернули эти сцены из нашей юности, мы вряд ли знали бы, что делать. Нежное, тайное влияние, перешедшее от них к нам, уже не могло подняться снова. Мы могли бы быть среди них и двиг

Идея власти, которую они представляли, ассоциировалась в нашем сознании с большей проницательностью и более гуманной мудростью.

В школе нас никто никогда не учил, как зажечь сигарету в ливень, как развести костер мокрыми дровами, как лучше всего втыкать штык в брюхо, потому что там его не заклинит, как это происходит в ребрах

Нам было восемнадцать, и мы начали любить жизнь и мир; и нам пришлось расстрелять его на куски. Первая бомба, первый взрыв разорвались в наших сердцах. Мы отрезаны от деятельности, от стремления, от

Была только широкая площадь с рассеянными тусклыми лунами уличных фонарей и с монументальной каменной аркой, уходящей в туман, словно желая подпереть унылое небо и защитить под собой слабый одинокий

Я почувствовал первое мягкое свечение опьянения, которое согревает кровь и распространяет иллюзию приключений над неуверенностью.

Ни для кого земля не значит так много, как для солдата. Когда он долго и сильно прижимается к ней, когда он глубоко зарылся в нее лицом и своими членами от страха смерти от артиллерийского огня, тогд

Комната заговорит, она должна подхватить меня и удержать, я хочу чувствовать, что я здесь принадлежу, я хочу слушать и знать, когда я вернусь на передовую, что война утонет, полностью утонет в велико