У древних греков способность мыслить считалась высоким даром. Затем она стала счастьем. Позже — болезнью. Сейчас она — преступление.

Кропп, с другой стороны, мыслитель. Он предлагает, чтобы объявление войны было чем-то вроде народного праздника с входными билетами и оркестрами, вроде боя быков. Затем на арене министры и генералы д

В течение многих лет наш бизнес убивал, это было наше первое призвание в жизни. Наше знание жизни ограничено смертью.

Он пал в октябре 1918 года, в такой тихий и тихий день на всем фронте, что армейский отчет ограничился одной фразой: На Западном фронте все спокойно. Он упал вперед и лежал на земле, как будто спал.

Мы потеряли всякий смысл других соображений, потому что они искусственны. Только факты реальны и важны для нас. И хорошие ботинки трудно достать." - На западном фронте без перемен, глава 2.

(Равич говорит о бабочке, пойманной в Лувре) Утром она будет искать цветы и жизнь и светлый мед цветов и не найдет их, а потом заснет на тысячелетнем мраморе, ослабевшая к тому времени, пока хватка т

Мы лежим под сетью сводчатых оболочек и живем в напряжении неизвестности. Если раздастся выстрел, мы можем пригнуться, вот и все; мы не знаем и не можем определить, где он упадет ». - На западном фро

Бомбардировка, заградительный огонь, завесы, мины, газ, танки, пулеметы, ручные гранаты — слова, слова, но в них ужас мира.

Пусть идут месяцы и годы, они ничего не могут у меня взять, они ничего не могут взять больше. Я так одинок и так безнадежен, что могу противостоять им без страха. Жизнь, пронесшая меня через эти годы

Мы уже не молодые люди. Мы потеряли всякое желание завоевать мир. Мы беженцы. Мы бежим от самих себя. Из нашей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только начали любить мир и любить быть в нем; но

Наши мысли - глина, они формируются с переменами дней, - когда мы отдыхаем, они хороши; под огнем они мертвы. Поля кратеров внутри и снаружи.

Дни, недели, годы здесь вернутся снова, и наши мертвые товарищи снова встанут и пойдут с нами, наши головы будут ясны, у нас будет цель, и так мы пойдем, наши мертвые товарищи рядом, фронтовые годы п

Это все ту чушь, которую пускают в военных известиях о хорошем настроении войск, о том, как они устраивают танцы чуть ли не перед выходом из-за линии фронта. Мы поступаем так не потому, что мы в хоро

На Западном фронте без перемен.

Солдат дружит со своим желудком и кишечником лучше, чем другие мужчины. Три четверти его лексики происходят из этих областей, и они придают интимный оттенок выражениям его величайшей радости, а также

Помню, часто кажется, что что-то уже было раньше. Оно подходит к вам совсем близко и стоит там, и вы знаете, что когда-то оно было именно таким, именно таким; на мгновение вы почти знаете, как это до

Я больше не дрожащая крупица существования, одинокая во тьме: я принадлежу им, а они мне; мы все разделяем один и тот же страх и одну и ту же жизнь ... Я мог бы зарыться в них, в эти голоса, в эти сл

Монотонно раскачиваются грузовики, монотонно звонят, монотонно льет дождь. Он падает на наши головы и на головы убитых в очереди, на тело маленького рекрута с раной, которая слишком велика для его бе

Но теперь я впервые вижу, что ты такой же человек, как я. Я думал о ваших ручных гранатах, о вашем штыке, о вашей винтовке; теперь я вижу вашу жену, ваше лицо и наше общение. Прости меня, товарищ. Мы

Я не хотел так много думать о ней. Я хотел принять ее как неожиданный, восхитительный подарок, который пришел и снова уйдет — не более того. Я хотел не давать места мысли о том, что когда-нибудь може

У меня было ощущение, что я соскальзываю в гладкую бездонную яму. Это не имело никакого отношения к Брейеру и людям. Это не имело никакого отношения даже к Пэт. Это был печальный секрет, что реальнос

На мгновение у меня возникла странная интуиция, что именно это, и в подлинном, глубоком смысле, и есть жизнь; а может быть, и счастье — любовь со смесью печали, благоговения и безмолвного знания.

Никогда не делайте ничего сложного, когда сгодится и что-то простое. Это один из самых важных секретов жизни.

Зеркала есть, когда мы есть, и тем не менее они никогда не возвращают нам ничего, кроме нашего собственного отражения. Никогда, никогда мы не узнаем, что они из себя представляют, когда они одни, или

Забыть — вот секрет вечной молодости. Человек стареет только благодаря памяти. Слишком мало забывают.

Я тоже скоро уеду, — говорит, — устала и устала от своей усталости. Все начинает казаться немного пустым и наполненным прощанием, меланхолией и ожиданием.

Эта книга не должна быть ни обвинением, ни исповедью, и менее всего приключением, ибо смерть не приключение для тех, кто стоит с ней лицом к лицу. Он попытается просто рассказать о поколении людей, к

Жизнь — это болезнь, брат, и смерть начинается уже при рождении. Каждый вздох, каждый удар сердца — это момент умирания, легкий толчок к концу.

Мужчина может выдохнуть свою жизнь рядом с вами, и вы ничего этого не почувствуете. Жаль, Сочувствие, конечно, но ты не чувствуешь боли. Ваш живот цел, и это главное. В полуметре от вас в ревущей аго