Я спросил главного музыканта, могу ли я выйти на сцену во время следующего перерыва, и он сказал, что да. Я рассмеялся два раза за двадцать минут и ушел, чувствуя себя более приподнятым, чем когда-либо в своей жизни. Слава этого триумфа удовлетворила меня на целых два года.