Будучи подростком, я никогда не мог смириться с тем, что мне приходилось сидеть в задней части автобуса или в отдельной секции поезда. В первый раз, когда я сидел за занавеской в вагоне-ресторане, я почувствовал, как будто занавес опустился на мою самость.