Я был очень идеалистичным, очень романтичным ребенком в очень типичной для Среднего Запада методистской репрессированной семье. Не было никакого проявления привязанности, и я убежал в мечты и фантазии, порожденные, по большому счету, музыкой и фильмами 30-х годов.