Петр Толстой, анекдоты

ь Настя, - это не должно быть просто набором каких-то фиксированных штампов, они здесь как раз и не приветствуются. Это сродни искусству. Не бойся экспериментировать. Доверься своему воображению. Тебе самому должно это нравится.- Ну, а что самое главное-то?- Самое главное - делать это с любовью. Если будешь следовать этому правилу, мелкие огрехи никто не заметит. А крупных лучше все же не делать.- Понятно.- Ну в общих чертах... это все.Слава поблагодарил сестру за дельные советы и отправился в свою комнату.В целом, в общих чертах, Славик уловил основную идею куннилингуса.Куннилингусом называли нечто вроде работы на свободную тему. Как и любаясвободная тема, свободна она с известными ограничениями и наилучшийрезультат, как ни крути, все же приходит с опытом. Это было, конечно, несамое приятное открытие, но все же его успокаивали последние словасестры о любви и мелких огрехах. Никто, даже Вера Петровна, не будеттребовать от него куннилингуса высшего пилотажа, как никто не ждет дажев лучших школьных сочинениях настоящих литературных шедевров. Ужезакрывая за собой дверь, он услышал тихий голос сестры, явно обращенныйсамой себе: "все нормально, все нормально, я и сама ведь первый раз втаком же возрасте, это лучше, чем если бы."Он закрыл за собой дверь. Подошел к столу, где были разложеныинструменты и материал. Славик взял в правую руку наждачную бумагу,осмотрел стол, приподнял левой рукой небольшого размера палочку,повертел ее между пальцев и отложил подальше. Вместо нее он взялфанерный лист средних размеров, сел на пол и принялся натирать егонаждачкой. Он старался особо не налегать. Аккуратно и терпеливо онзачистил сперва одну сторону, затем другую. Постепенно он снял споверхности фанеры все шероховатости, она стала гладкой как зеркало.Славик был доволен проделанной работой. На другом листе фанеры он сделалдва распила лобзиком, затем опять взял наждачку и зачистил их изнутри.Дальше он на два раза свернул наждачку и скрутил ее в трубочку. Внутрь,для упругости, он поместил небольшой металлический стержень, замоталверхний конец наждачки изолентой и полученным инструментом принялсявытирать отверстие посреди фанеры. Он был похож на первобытногочеловека, добывающего огонь. Дело двигалось крайне медленно. Он то идело, как советовала сестра, убирал наждак и пытался простучатьуглубление пальцем. Впрочем, особого эффекта это не давало, и он вновьбрался за стержень, обернутый наждаком и продолжал терпеливо вкручиватьего в центр фанерного листа. Занятие это было крайне утомительное.Теперь он понимал, что делать куннилингус - действительно сложно.Вдвойне сложнее то, что он делал его Вере Петровне, этой толстой дуре.Столько трудов, и кому?! Юрик знал, что говорил. Теперь и Славик осозналэто в полной мере. Но отступать было уже поздно.До поздней ночи он возился со своим куннилингусом. За это время онсмастерил что-то наподобие ни то парусника с мачтой посередине, ни томакета тетради, с торчащей в нем ручкой, понять было сложно, описатьсловами тем более. Но одно можно сказать точно - получилось нечтодействительно красивое. Последнее, что сделал Славик, была надпись,упорно и настойчиво выведенная выжигателем на боковой сторонекомпозиции: "Куннилингус". Чуть ниже: "С праздником 8 марта". Выводить"Вера Петровна" не было уже никаких сил, точнее силы еще оставались, нолишь на то, чтобы закрепить авторство. Третьей строчкой маленькимибуковками он скурпулезно вывел: "Козлов С."На следующее утро, 7 марта, Славик очень аккуратно завернул в бумажныйпакет куннилингус и положил его в рюкзак. С бьющимся от волнения сердцемон, вместе с родителями, отправился в школу на утренник, посвященныймеждународному женскому дню.В классе собралась куча народу. Взрослые и дети едва расселись поместам. Кто-то сидел на подоконнике, кто-то стоял вдоль стенки.Несколько ребятишек сидели на корточках. На своем королевском месте, застолом, слева от доски водрузилась сама Вера Петровна. Все утихли, иначалось торжество.Первыми по программе выступили шестеро счастливчиков со стихотворениями.Каждому из них долго и натянуто хлопали. Даже Маше, которая запнулась натретьей строчке первого четверостишия. Затем последовала сценка, надкоторой все, кроме Веры Петровны, громко смеялись, следом за первойпоследовала сценка вторая, над которой смеялась только Вера Петровна.Пришла пора всевозможным конкурсам, и, наконец, в завершении, ученикидружным строем потянулись со своими подарками к учительнице. Каждыйподходивший говорил заранее заготовленную фразу: "Вера Петровна, высамая лучшая, добрая и справедливая учительница, я хочу подарить вамоткрытку, которую сделал сам". Открытка показывалась всему классу. "ВераПетровна, вы не просто учительница, вы настоящая женщина и мы с мамойпо-женски поздравляем вас вот этим тортом". Торт также демонстрировалсяпублике. Очень скоро на столе Веры Петровны образовалась целая стопкаоткрыток и несколько коробок с тортами.Славик шел самым последним, держа в руке сверток. Он остановился передВерой Петровной. Вера Петровна смотрела на него испытывающе любящимвзглядом, от которого у Славика едва не подкосились ноги. Он молчал. Всеждали. "Слава, - услышал он где-то вдалеке голос мамы, - ну что же ты,давай". Взгляд Веры Петровны становился уже напряженно испытывающимлюбящим. Славик поспешно развернул сверток и протянул его Вере Петровне.- Ну что же ты, Козлов, покажи всем, что ты сделал, - противно улыбнулась Вера Петровна.Славик вытянул руки с подарком над головой.- Очень хорошо, - не спеша проговорила Вера Петровна, - хм... и что же это за такая, с позволения сказать, поделка означает, можно полюбопытствовать?- Это куннилингус, - дрожащим от волнения голосом сказал Славик, и поспешно добавил, - этот куннилингус я сделал вам, Вера Петровна. Поздравляю с 8 марта!Выражение лица Веры Петровны не изменилось. Есть такая детская игра.Называется "Море волнуется": "море волнуется раз, море волнуется два,море волнуется три, морская фигура замри". Эффект был приблизительнотакой же. Все замерли в тех позах, в которых находились за мгновение доэтого. Первым своим хохотом нарушил всеобщий паралич Юрик. Он вызвалцепную реакцию. В следующую секунду класс взорвался всеобщимтермоядерным гоготом. Вера Петровна, все с тем же выражением лица сквозьзубы прошипела: "Вон".Славик, сжимая куннилингус в руках, пулей вылетел из класса, скатилсявниз по лестнице и выбежал на улицу, обогнул школу и сел на заднемдворе, прислонившись к стенке. Весь красный от стыда он плакал таксильно, что не хватало сил даже на то, чтобы реветь со звуком. Состороны можно было подумать, что у мальчика случился приступ эпилепсии.Вся случившаяся несколько минут назад трагедия стояла перед его глазамикартинкой со всеми безжалостно прорисованными деталями. Славик ожидалвсякого, но только не такого. Его душила обида. Он силился понять, какже так получилось. Ведь он столько сил отдал, делая этот куннилингус, онпредставлял, как все восхитятся им, как Вера Петровна пустит слезуумиления и он станет самым любимым учеником в классе. Так Славикпросидел какое-то время. Как вдруг он почувствовал, что до него кто-тодотронулся. Он поднял голову. Сквозь слезы бедный мальчик не сразуузнал, кто это был."Не плачь", - услышал он знакомый голос. Славик протер глаза. Перед нимстояла одноклассница Верочка. "Не плачь", - повторила она и поднялаваляющийся в тающем снегу рядом со Славиком подарок учительнице.- "Куннилингус", - прочла она, - а ты знаешь, Козлов Слава, мне он нравится. Правда.Славик посмотрел на нее, но ничего не ответил.- Очень красиво. Ты сам его сделал?- Сам, - буркнул Славик.- Не обращай внимание на этих дураков, - сказала Верочка.- Тебе легко говорить, ты не знаешь как это? - начал было Славик.- Знаю, - перебила его Верочка.- Ты тоже делала кому-то куннилингус?! - выпучил глаза Славик.- Нет, не куннилингус. Я сделала минет нашему физруку на 23 февраля, - пояснила Верочка.- Правда? - уже почти без всхлипов переспросил Славик. Сам он этого не знал, потому как болел тогда гриппом и две недели в школу не ходил.- Да. Хочешь посмотреть? - кокетливо подмигнула ему Верочка, - Он у меня с собой.- Ну можно, - осторожно согласился Славик.Верочка нырнула в свой рюкзак и достала из него маленькую сумочку, изкоторой, в свою очередь, извлекла свой минет. Минет представлял собойкусок обработанной материи белого цвета - нечто среднее между косынкой иплатком. По всей его поверхности красовались вперемешку вышитые красныминитками сердечки и звездочки. По бокам, образуя ни то купол, ни топросто треугольник скрещивались две шпаги. Внизу крупными буквами,составленными из цветочков было по-девчоночьи чересчур, как показалосьСлавику, сентиментально вышито слово "Минет", а внизу розовой ниткоймелко выстрочено на машинке "Коновалова В.".Славик, держа верин минет в руках, сказал:- Да, очень красиво. И что же произошло? ответ на этот вопрос действительно интересовал его.- Да... при всем классе вывел за ухо из спортзала и велел прийти с родителями. Такая вот история.Славик еще раз посмотрел на платок. Он ему и впрямь понравился. Вера этазаметила.- Хочешь я подарю тебе его?- Но ты ведь не мне его делала.- А ты представь, что тебе. Я очень хотела бы сделать тебе минет. Ты хороший.- Спасибо, - проговорил Славик. - Знаешь, что? Если ты сделала этот минет мне, то тогда этот куннилингус я сделал тебе.- Правда?! - заблестели глаза у Верочки.- Да. Теперь он твой.Верочка кинулась к нему на шею и поцеловала в щеку.- Фу, - отпрял от нее Славик, - вот еще... если я тебе сделал куннилингус, а ты мне минет - это еще не значит, что я хочу с тобой целоваться. Это уже слишком.- Хорошо, - засмеялась Верочка, - тогда давай просто дружить!- Ну давай, - согласился Славик.С тех пор они дружили. Ходили вместе в столовую, иногда даже держалисьза руки. Славик сделал своей подруге еще несколько куннилингусов. Она жестарательно и с любовью творила ему минет. Иногда они делали это вместе,либо у Верочки дома, либо у Славика. Со временем у них получалось вселучше и лучше. Они даже стали делать "два в одном". Славик выпиливаллобзиком куннилингус, а Верочка старательно

Поделитесь