Владимир Путин, анекдоты

Бронзовый солдатМоему дедушке.Он стоит на маленькой, стерильно чистой площади в центре столицынезависимой страны.Неторопливые эстонские голуби царапают бронзу коготками и по-европейскисолидно, с явным удовольствием, срут ему на голову.Он старается не обращать внимания.Память. Он помнит яркие майские дни, детей с цветами и старенькогомаршала Баграмяна. Маршала вели под руки, и ветеран, тряся бритымчерепом в древних пигментных пятнышках, надтреснутым тихим голосомговорил о войне. Той самой, которая в каждом из нас навсегда.Когда-то у Него было имя. И не одно, а одиннадцать - от подполковникаКотельникова до гвардии старшины Борщевского. На рядовых не хватиломеста. На рядовых всегда не хватает. Места для имени на памятнике,орденов, баранов для папах... Рядовые привыкли.Потом местные власти решили, что негоже помнить русских оккупантовпоименно. Доску с фамилиями вырвали с мясом, а на ее месте повесилидругую. Объясняющую, что это теперь – памятник всем, погибшим во Второймировой войне. То есть вообще всем. Без исключения.Американскому сержанту, загнувшемуся на Соломоновых островах откровавого поноса. Бандеровцу, подорвавшемуся на партизанской мине.Латышскому эсэсовцу, выловленному чекистами в лесу в сентябре сорокпятого. Обгоревшей головешке, бывшей когда-то Евой Браун. Японскомукамикадзе, разнесшему на молекулы английский крейсер.Он стоит в плащ-палатке, пыльных кирзачах, с ППШ на плече и думает:блядь, ну при чем тут камикадзе?А еще Ему очень холодно.***Тагира Шайдуллина забрали в армию в тридцать седьмом. Там кормили,одевали, учили читать по-русски и стрелять. И никто не вспоминал, что ониз кулаков. Бравые городские большевики приехали к ним в двадцатьвосьмом и признали кулаками всех. Всю татарскую деревню Ваныш в полномсоставе отправили в Забайкалье, искупать воображаемую вину. Потомспохватились, приказали простить и вернуть. Но не сразу. Многие успелипомереть непрощенными.В Красной Армии Тагиру очень нравилось. И на финскую войну онотправился, полный энтузиазма.А потом были дикий мороз, неразбериха и бестолковщина, расстрелянныеперед строем командир и комиссар полка. Неуязвимые за деревьями финскиеополченцы-щюцкоровцы, лыжники-привидения в маскхалатах с роскошнымиавтоматами "Суоми". Гранитные надолбы и железобетонные доты "линииМаннергейма". Обмороженные руки, окаменевший ледяной хлеб и медаль "Заотвагу".Медаль весьма способствовала любовным успехам младшего командира запасаШайдуллина. Осенью сорокового он женился на самой красивой девушкерайона. Дочка родилась в августе, когда мобилизованный Тагир уже былстаршиной роты в запасном пехотном полку в Казани.Было голодно. Фронтовой паек и тыловой – две большие разницы. Тагирприспособился ловить кур на птицефабрике, закидывая за колючую проволокулеску с рыболовным крючком, на который насаживался кусочек серого, какглина, хлеба. Что еще больше увеличивало ценность Шайдуллина в глазахотцов-командиров.И в глазах роскошной белокурой телефонистки тоже. Пускающий на блондинкуслюни штабной писарь с соперником разобрался просто. Буксир,расталкивающий железной грудью первые прозрачные ладожские льдинки,притащил в блокадный Ленинград баржу с пополнением. Среди укачавшихся,облеванных, оглушенных визгом немецких "лаптежников" солдат был и Тагир.Промерзшие окопы. Меню из гнилой капусты. Пирамидки мороженого говна входах сообщения. Порванный ветром плакат "Отстоим город Ленина".Ротный, отпросившись у командования, поволок на Петроградку вещмешок,набитый сэкономленным офицерским пайком. К жене и дочке. В дороге онпотерял сознание от голода и недосыпа, упал и замерз насмерть. Так и неузнав, что девочки погибли вчера, во время артобстрела.Никогда не видевший лыж, Тагир добровольцем пошел в лыжный батальон. Ихдве недели кормили на убой и отправили в рейд по немецким тылам. Изшестисот человек вернулось двадцать. Командование, похоже, удивилось ине знало, куда выживших девать. Выдали ордена и отправили под Синявино.Что есть счастье на войне? Например, не курить. Тогда можно махоркувыменять на хлебную пайку.Или атака. Что может быть прекраснее возможности выпрямиться, вырватьзакоченевшее от трехчасового лежания в ледяной болотной жиже тело и,замирая от чувства, что все пули из этого сраного пулемета летят лично втебя, бежать к немецким окопам, в хруст и вой рукопашной схватки. Апотом в обставленном с европейским комфортом блиндаже потягиватьтрофейный коньяк и материть старшину, застрявшего где-то с термосом, вкотором – горячая пшенка.Перед форсированием Нарвы прислали очередного взводного. Восьмого напамяти помкомвзвода Шайдуллина. Обычно в первом же бою юные младшиелейтенанты, затянутые в рюмочку новенькой портупеей, вскакивали в полныйрост на бруствер и, размахивая пистолетиком, подростковым фальцетомпризывали за Родину, за Сталина. Пламенная речь заканчивалась одинаково– немецкой пулей в горячий лоб. А потом все шло по накатанной – бойцы,пригибаясь, уходили делать свою тяжкую работу уже под командой Тагира.Этот лейтенант, вроде, был опытный. Переправились, окопались,зацепились.Из колеи взводного выбил пулемет, остановивший атаку.- Сержант, давай кого-нибудь туда. Пусть гранатами забросает.- Тащленант, так не доползет же. Все простреливается. Как вошь на голой жопе, честное слово. Давайте у комбата сорокапятку попросим, пусть артиллеристы поработают.- Разговорчики. Делай, что сказано.Тагир матюкнулся, снял вещмешок и шинель, проверил гранаты.- Ты куда, сержант?- Я на смерть пацанов не пошлю. Лучше сам.- Стой!Тагир уже полз, мечтая стать маленьким и плоским.Оставалось метров сорок, когда его накрыло.Он лежал в воронке. Кровь и жизнь медленно вытекали, впитываясь в землю.В эстонскую землю.***Дочка уговорила все-таки приехать Тагира в Таллин. Порадоватьсяналаженной жизнью в не по-советски благополучной Эстонии.Внук – девятиклассник, распираемый гордостью, рассказывал, как зимой былначальником караула на Посту номер один, у Вечного огня.Не спеша, спустились с Тоомпеа. Красавцы – каштаны роняли зеленыерогатые шарики, похожие на маленькие морские мины.- Дедушка, вот этот памятник! У нас форма была, совсем как у военных. И автоматы. Учебные, конечно, с прорезью в стволе. Дедушка! Ты чего, плачешь, что ли?- Лейтенант... Волков... И инициалы совпадают. Наш взводный. Это он меня под Нарвой вытащил, когда ранили. Сам. Хотя офицеру не положено. Меня в госпиталь, а они дальше пошли. На Таллин. Значит, его здесь. В сентябре сорок четвертого.Бронзовый солдат стоял молча, задумчиво глядя в голубое пламя Вечногоогня.***Он стоит на площади в центре столицы маленькой, но гордой, сбросившейтяжкое ярмо советской оккупации страны.Он даже не пытается понять певучую, но чужую речь.Ему очень холодно без Вечного огня. Местные власти посчитали, что жечьрусский газ перед русским памятником неэкономично.Недавно Его опять облили краской горячие местные парни. Он не обиделся.Кровавые брызги роднят Его с теми, ради кого Он стоит.Говорят, русские своих на войне не бросают.Может, Его как-то можно забрать?----------------------------------Совершенно верно. Мы своих не бросали..ни в Афгане,не в Чечне.
И эти "эсты" - подонки, просто им скотам необходимо отмыться от своего дерьма совершенного в войну, вот и торопяться переделать историю. Главное что бы мы помнили.Лично я живу в Латвии,и искренне благодарен автору за эту историю.
Я не "негр",как мой отец,как здесь называют лишЈнных некоторых основных прав "оккупантов",живущих в стране при "поцветающей демократии".Я гражданин,мои мать,бабушка и дед,прадеды по материнской линии всегда были русскими,не пытаясь в тяжЈлые времена "сменить национальность".Я обладаю избирательными правами, как и приезжие граждане евросоюза,а "негры" не имеют права даже избирать городских руководителей.Я отчасти несу ответственность,как избиратель,за "милые" действия нашего государства.
И я готов с помощью оружия поддержать тех,кто наконец-то придЈт в эту страну навести здесь порядок,прогнать из этой земли натовских прихвостней и "жертв оккупации",вместе с членами госдумы шагающих с фашистскими знамЈнами по площадям и улицам нашей столицы.ПричЈм ко мне присоединятся и мои товарищи - латыши,которые от бедности вынуждены уезжать в другие страны на заработки,чтобы хоть как-то кормить семью.И никто из нас не будет стрелять в "латышей",хотя в "русских" здесь,бывало,стреляли.За то,что они русские.Или сжигали вместе с семьЈй,подперев двери дома.
И я думаю,что в Эстонии таких как я тоже немало.Только в этой стране за то,что ты русский,тебя могут и избить.Ездили туда ребята отдохнуть,на природу посмотреть.Не смогли отбится втроем против семерых или восьмерых милых эстонцев с палками и повязочками с "национальной символикой" на рукавах.Теперь предпочитают Чехию.
А насчЈт местных памятников - есть и немецкие кладбища у нас.Рядом с братскими могилами русских солдат.Только выглядят они получше,и на гранитных плитах над их могилами написано "Здесь лежат вестники демократии,боровшиеся с окупационням режимом!"...в таком большом интернете больше не нашлось места чтобы запостить эту историю? автору -2 за неуместность этой истории здесь.
в следующий раз кто-нибудь здесь проповеди начнет поститьПохмелизатор, поддерживаю!
И не "забирать", а объяснить обнаглевшим нацикам, что они сильно не правы. И что если с наших памятников хоть одна буковка упадет, то мы сами придем их помыть-покрасить...
Только для этого нужен Человек во глаые государства, а не моль бледная...Махорка, тебя нигде Октавианом не зовут случайно? Тоже редкостный мудак и эсэсовец, всЈ рыдает по невинно убиенному Гитлеру.
К сожалению, здесь только два пути: по одному мы и пошли, а для второго нужен кое-кто порешительней Путина. Хотя бы Ильича со звЈздами, а лучше бы – Виссарионыча. Думаю, эстонцы просто укакались бы..."..в центре столицы маленькой, но гордой, сбросившей
тяжкое ярмо советской оккупации страны."

Какое, к чертовой материа, ярмо. Так хорошо написано и такая поганая фразочка. Можно подумать, что они пахали на нас. Россия постоянно туда все перла - там и дороги сделали и строительство шло и пром-

Поделитесь