Уже писатели жалуются, что слишком много свободы. Им нужно некоторое давление. Чем хуже ваша повседневная жизнь, тем лучше ваше искусство. Если вам приходится быть осторожным из-за угнетения и цензур

Читаешь, шевелишь губами, разбираешь слова, и ты как будто находишься в двух местах одновременно: сидишь или лежишь, подогнув ноги, рука шарит в миске, а видишь разные. миры, далекие миры, которые, в

Для нас лучшее время всегда вчера.

Если вам приходится быть осторожным из-за угнетения и цензуры, это давление производит бриллианты.

Политика исчезает; он исчезает. Что остается неизменным, так это человеческая жизнь. Поэтому в своих произведениях я пытаюсь развить перспективу, в которой политика — всего лишь один из предметов меб

Если есть закономерность, она вернется - может быть, в России больше, чем где бы то ни было, потому что она столько раз разрушалась. Может быть, здесь, в Штатах, меньше, потому что здесь очень молодо

Я не хочу затрагивать в своих рассказах большие, грандиозные темы; искусство не имеет ничего общего с темами. Когда вы имеете дело с темами, вы не создаете; вы читаете лекции.

Лучшее время всегда вчера.

У каждого человека есть ангел, он для того, чтобы оберегать и сочувствовать. Роста он бывает разного, смотря по обстоятельствам. То он размером с таксу - если вы в гостях или в толпе; то ростом с чело

Любишь, любишь человека, а потом смотришь - и не любишь его, а если чего и жаль, то не его, а своих чувств - вот так выпустишь их погулять, а они вернутся к тебе ползком, с выбитыми зубами и кровоподт

Ничего не хочу. Отвалите все и дайте мне спокойно сидеть и думать свою думу и работать свою работу.

... море было, как черный шелк, и Лоренс Бизли, самый поэтичный пассажир, с чувством космического восторга и ужаса смотрел, как купол неба, перевернувшись, отражен в зеркальном противокуполе воды: сло

Нет худшего врага, чем равнодушие! С молчаливого согласия равнодушных как раз и творятся все злодейства. Ты ведь «Муму» читал? Понял притчу? Как он всё молчал молчал, а собака-то погибла.

А ведь нам могло быть так хорошо врозь!

Родись, умри, встань, ляг, пляши на соседской свадьбе или поутру на малиновом суровом восходе проснись, как от удара палкой, испуганный, как если бы ты один остался живой на свете, - они всё тут, всег

А вообще в этом «старинном споре славян между собой» я - на стороне интеллигента, а не народа, по одной простой причине: интеллигент, по определению, - это тот, кто хоть что-то осознал, а народ - это

Ведь настоящая леди никогда, никогда, даже впав в жестокую нищету, не позволит себе выйти из дому в стоптанных туфлях со сбитыми каблуками. Бедное, простое платье - да; скромные до слез манжеты - да;

Я - стойкий оловянный солдатик, мне всё нипочем, мне и любовь нипочем, но боже ты мой, когда я вижу этого долговязого очкарика, когда я смотрю, как он выбирается из машины, словно карамора, когда я вн

Ты, Книга! Ты одна не обманешь, не ударишь, не обидишь, не покинешь! Тихая, - а смеешься, кричишь, поешь; покорная, - изумляешь, дразнишь, заманиваешь..., а захочешь - вскружишь голову, запутаешь, зав

Этот день не запомнится, настолько он пуст. Что делали? - Ничего. Куда ходили? - Никуда. О чём говорили? Да вроде бы ни о чём. Запомнится только пустота и краткость, и приглушённый свет, и драгоценное

Ибо все, конечно, хотят не только хлеба, но и зрелищ, многих зрелищ, за исключением того единственного зрелища, когда хлеб ест другой.

Для умерщвления плоти хорош также ноябрь с мокрым, ежеминутно меняющим направление снеговым ветром.

Разговор о Боге либо так бесконечно сложен, что начинать его страшно, либо, напротив, очень прост: если ты хочешь, чтобы Бог был, - он есть. Если не хочешь - нет. Он есть всё, включая нас, а для нас о

... дело не только в исходных продуктах - трюфели там, устрицы, гусиная печенка, это уже просто банально, - а в том, как, что и с чем сплетено, в сочетании не сочетаемого, в искусстве невозможного, в

Новое поколение склоняется к новому варианту русского языка, не такому сладостному, как прежний, но вполне пригодному для простой коммуникации. Его главные признаки - обмеление словаря в сочетании со

Обаяние же - свойство, которое решительно не поддаётся никакому анализу, никакому объяснению, своего рода благодать.

Только в диалоге с другими мы можем найти себя. Только выйдя за собственные - человеческие - пределы.

Человек есть перекрёсток двух бездн, равно бездонных и равно непостижимых: мир внешний и мир внутренний.

Сколько книжек, столько и жизней разных проживешь.