Это всегда сводится к двум вариантам. Займитесь жизнью или займитесь смертью.

Маленькие города питают маленькое воображение.

У меня лучшая работа в мире. Мне платят за то, что я торчу в своем воображении весь день.

Краснота теперь уходила от света, остатки дня были бледно-розовыми, цвета диких роз.

Ваша задача не в том, чтобы найти эти идеи, а в том, чтобы распознавать их, когда они появляются.

Но пишет, блин, а не моет машину и не подводит подводку. Если вы сможете отнестись к этому серьезно, мы сможем вести дела. Если вы не можете или не хотите, вам пора закрыть книгу и заняться чем-то др

В старости хорошо то, что тебе не нужно беспокоиться о том, что ты умрешь молодым.

В конце концов, мы все запутались в устройствах собственного изготовления. Я полагаю, что. В конце концов, мы все пойманы.

Я чувствовал себя одиноким и довольным одновременно. Я считаю, что это редкое счастье.

Я думаю, что часть того, чтобы быть родителем, пытается убить своих детей.

Мало-помалу писатели вырабатывают свои собственные стили, каждый из которых уникален, как отпечаток пальца.

Нет ни Свалки идей, ни Центра историй, ни Острова зарытых бестселлеров; хорошие истории, кажется, появляются буквально из ниоткуда, плывут к вам прямо с пустого неба.

Из всех вопросов, которые мне задают, самый сложный: «Каково это быть знаменитым?» Так как я им не являюсь, этот вопрос всегда вызывает у меня ощущение сюрреализма... У меня трое детей, и я сменила и

... покупателей книг в целом не привлекают литературные достоинства романа: покупатели книг хотят хорошей истории ... чего-то, что сначала их очарует, а затем привлечет и заставит переворачивать стра

И скажу ли я вам, что эти трое жили долго и счастливо? Я не буду, потому что никто никогда этого не делает. Но было счастье. И они жили.

Когда до рассвета оставалось еще долгие часы, плохие мысли обрели плоть и начали ходить. Посреди ночи мысли превратились в зомби.

Это как если бы Бог дал вам что-то — все эти истории — и сказал: «Вот вам. Постарайтесь не потерять это». Но дети теряют все, если кто-то не поможет им, и если ваши родители слишком глупы, чтобы сдел

Как бы то ни было, как поется в старой песне о баррелях: «Боже мой, как потекли деньги». Нортон, должно быть, разделял старое пуританское представление о том, что лучший способ выяснить, кому из люде

Вы знаете, что такое талант? Проклятие ожидания. В детстве приходится с этим справляться, как-то побеждать. Если вы умеете писать, вы думаете, что Бог послал вас на землю, чтобы сдуть Шекспира. Или,

Конечно, на нем было больше цепей, чем Скрудж видел на призраке Марли, но он мог бы надрать Диккенса, если бы захотел. Это игра слов, сынок.

На каждое счастливое лицо Джекила найдется мистер Хайд, темное лицо по ту сторону зеркала.

Смерть, но не тебе, стрелок. Никогда для тебя. Ты темный. Вы настойчивы. Можно я буду предельно откровенен? Вы продолжаете.

Истории — это артефакты, не созданные нами вещи, которые мы создаем и за которые можем присвоить себе заслуги, а предсуществующие объекты, которые мы выкапываем.

Горди: Ты считаешь меня странным? Крис: Определенно. Горди: Нет, серьезно. Я странный? Крис: Да, но что с того? Все странные

Знаешь, — сказал Кинг, — я не очень хорош в рассказывании историй. Это звучит как парадокс, но это не так; это причина, по которой я записываю их.

Это тяжелая жизнь, если ты не ослабеешь.

Даже люди, способные жить прошлым, на самом деле не знают, что готовит будущее.

Самая большая слабость ученого: промедление с призывом к исследованию.

Это всего лишь маленький секрет, но наличие секрета помогает мне чувствовать себя лучше. Как снова человек.