Искусство не может подменять религию, да и не должно этого делать.

Я считаю, что сейчас главной бедой наших людей является навязывание своей личной жизни другому человеку. Вдруг стало нормой разговаривать по мобильному телефону в присутствии незнакомых людей. Едешь в

У меня привычка есть - собирать гвозди. У меня и карманы с дырками от гвоздей, а когда я волнуюсь перед спектаклем, мне нужно обязательно держать в руке гвоздь. Все в человеке происходит из детства. К

когда азарт и интерес уходят, когда начинаешь поглядывать на часы - надо прощаться.

Надо всегда помнить об идеальном начале, без которого любой театр превращается в скучное производство.

Жить все время на высоте идеала - задача не всегда и не всем по плечу.

Театр вообще двигают идеалисты.

Радость - это жить.

Как только человек говорит «я хочу самовыразиться», для меня это значит, что он неумный. Творчества не бывает без самовыражения, но чем меньше про самовыражение думаешь, тем лучше. Не надо думать, как

Состояние первой влюбленности, к сожалению, не вечно.

Театр для меня - это компания. Многие говорят: «Театр - дом, театр - семья». Но применительно к театру слово «семья» себя несколько дискредитировало. Вот компания - да. Компания, без которой тебе один

Люди вообще боятся стать ненужными. А для актера это самое страшное.

Это большая беда, что из нашей жизни ушло любительство. Раньше были литературные кружки, театральные, художественные, но всего этого больше нет. А ведь это первая ступень к серьезному искусству, и я ч

Иногда кажется, что ты сейчас живешь черновиком, но наступит момент, когда черновик закончится, и начнешь жить по-другому, и все будет по-другому. Но оказывается, что это и был чистовик.

У Петра Наумовича Фоменко была привычка - карандашом делать пометки в книгах. И я тоже полюбил читать с карандашом, но такую книгу я уже никому не дам. Не люблю, когда книжки ходят по рукам.

Никогда не надо ни к чему привязываться. Этому меня научила Роза Абрамовна Сирота (советский театральный режиссер), мой учитель. Только она формулировала более жестко: «Не надо ничем дорожить». Если т

Быт, я считаю, зона внутренняя. Мы никому не должны быть интересны нашей личной жизнью - на то она и личная. Мне кажется, оттого, что сегодня мы так легко входим в личную жизнь другого человека, мы и

В молодости довольствуешься всем. Для меня раньше был не важен уровень комфорта, а сейчас я приучаюсь жить только в радость, потому что так легче работается. Мне важно заниматься театром, но еще вдруг

Меня раньше часто называли Женей, потому что раз Женовач, то вроде бы Женя подходит. А когда по отчеству называют, то сразу про папу начинаю вспоминать, и груз появляется, будто какую-то ответственнос

Ужасно люблю сон. Когда еще живы были родители, я иногда после шумной Москвы уезжал к ним в Краснодар и целыми неделями отсыпался.

Я мечтаю жить без телефона, но с телефоном смирился в то время, когда часто ждал звонка от родителей. Их уже нет в живых. А я до сих пор от звонков вздрагиваю.

Техника облегчает человеку жизнь, но когда у человека отсутствует культура, техника начинает ему вредить, оборачивается против него самого.

Мобильные в театре - это беда. На «Потудани» мы забираем сотовые телефоны. Это спектакль о гражданской войне: фойе полупустое, погашен свет, горят только свечки, на столе стоит вареная картошка, черны

Сейчас время телевизора. Все привыкли, что фильмы прерываются рекламой, что можно посмотреть фильм в записи с любой точки, что можно нажать паузу. Зрители забывают, что на театральной сцене живые люди

Всегда легко читать, смотреть и слушать то, что все хвалят. А вот быть тем первым, кто скажет «да, это здорово» - гораздо сложнее.

Выбрать автора, угадать произведение - это самое трудное и главное. Вот мы когда-то выбрали Ерофеева, а сегодня актуальнее автора, оказалось, и нет. Когда и мат попал под запрет, и курение, и выпивани